— Поздновато вы сегодня, Севка, — заметила она старшему мальчику.
— Мать орала, — объяснил он. — Двойняшки куртки порвали на горке.
Ира сняла шапку у девочки, увидела криво заплетенные косички.
— Сам заплетал? — спросила Севку.
Тот пожал плечами:
— А кто?
— Придем, я переплету.
— Илка, я хочу стлижку, как у тебя, — попросила девочка Варя.
— Сделаем, — обещала Шорина.
— А ты когда домой вернешься? — поинтересовался Севка.
И тут Ирина вспомнила:
— Слушай, братан, у тебя же день рождения через неделю! Чего тебе подарить-то?
У Севки ответ был давно готов:
— Планшет.
— Ладно, — уверенно ответила Шорина.
— Чё, серьезно? А деньги где возьмешь?
— У Деда Мороза одолжу! — усмехнулась Ира. — Шагай быстрее, мелкие, в сад опоздаем!
…По расписанию у одиннадцатого класса сегодня английский, но вести его некому. Все сидят за партами, а за учительским столом стоит Барковский.
— Однокласснички! — начал он свою речь. — Мы должны быть сильными сейчас. А вы скисли. Депрессняк нам сейчас вообще не нужен.
— А что сейчас нужно? — спросила Суворова.
— Я думаю, надо расслабиться, порубиться в «Спарту».
— Без меня, — послышался голос Марата.
— О, бунт на корабле! — констатировал Худяков. — Мурик, ты чё?
И тут вскочила Белодедова:
— Как вы можете?! Как вы все это проглотили?! Живодеры чертовы!! Вы живые вообще?! Настя с пробитой башкой в морге лежит! Кровь на асфальте, вот такая лужа! А у вас депрессняк?!
Марат подошел к ней, обнял; Наташа тут же принялась рыдать. Однако ее слова не произвели никакого впечатления на Барковского.
— Пошли поиграем лучше, — он гнул свою линию. — Сами знаете, будет легче.
— А ты еще не наигрался? — зло спросил Марат. — Тебе мало?
— А тебе достаточно?
— Заткнись, Барк! — предложил Марат. — Просто заткнись.
И тут в разгорающийся конфликт вмешалась Шорина. Она подошла к Белодедовой; отстранив Марата, сама обняла ее, сказала:
— Правда, пошли. Там полегче станет.
И все послушно потянулись к выходу…
…Эксперты с утра обследовали квартиру Истоминой. В маленькой уютной комнате все свободное место было отдано книгам. Кухня крохотная, и на ней негде готовить — только разогреть. Никаких признаков присутствия мужчины.
Крюков исследовал письменный стол и книжные полки. Фотографии классов складывал в отдельную стопку. Сверху положил фотоальбом, подписанный и разрисованный всеми учениками одиннадцатого класса.
Обходя экспертов, к Крюкову пробралась Липатова — в белом пальто и роскошных замшевых сапогах.
— В чем дело, Крюков? — с ходу спросила она. — Ты ведь сказал, будешь отказ писать!
