— Вот моя одежда, — сказал он, и его низкий голос прогрохотал ближе, чем я рассчитывала. Повернувшись, я увидела Бека с полотенцем, подвязанным на великолепных бедрах, благодаря чему на всеобщем обозрении оказались потрясающие мышцы.
Мои щеки нагрелись до температуры в тысячу градусов, и я забрала у него одежду, пытаясь не выглядеть так же, как выглядел он, когда ел хлеб. А затем я сбежала, прежде чем сделала какую-нибудь глупость вроде повалить Бека на пол и запрыгнуть на тот его великолепный мускул, очертания которого виднелись под полотенцем.
Я отнесла стиральную машинку и ведро к дивану, откуда можно было говорить с Беком и подсматривать за ним так, чтобы это не казалось подозрительным.
— Тебе нужно постирать что-нибудь еще? — спросила я, повернувшись к нему спиной. Налив в машинку мыло, я засунула в барабан джинсы, нижнее белье, носки и фланелевую рубашку.
— Да, несколько вещей из моего рюкзака, — стоявшего как раз возле дивана.
— Ты уверен, что мне стоит копаться в твоих вещах?
— Мне нечего скрывать, — крикнул Бек, и я услышала, как потекла вода с отжатой губки.
Опустившись на колени, я расстегнула молнию на походном рюкзаке, чувствуя себя так, будто заглядывала Беку в сердце. Внутри лежала аккуратно свернутая одежда — еще одни джинсы, несколько комплектов нижнего белья, другая фланелевая рубашка, футболка и куртка — наряду с некоторым продовольствием, инструментами и едой. Взяв одежду, я остановилась, не желая совать нос в чужие дела, но не смогла удержаться при виде фотографии на дне рюкзака. На ней был Бек, молодой, беззаботный и улыбавшийся. Он казался незнакомцем, призраком человека, которого я знала, и обнимал милую длинноволосую блондинку еще моложе него. Одетые в одинаковые свитера, они, похоже, были на какой-то вечеринке. Я сразу поняла, что на фотографии сестра Бека. Эмилия.
У меня заныло в груди, когда я положила фотографию на место и заняла себя стиркой — маленькая помощь, благо цивилизации, как выразился Бек — что-то, чтобы напомнить ему о прежней жизни, ушедшей, потерянной. Мне было интересно, прошла ли эта одежда вместе с Беком через все его испытания. Годы боли, голода и одиночества, потери любимых людей. Я смирилась со своими утратами гораздо раньше, хотя едва ли мне было что терять. Но Беку, казалось, было, и он потерял.
Вылив воду из барабана в пустое ведро, я залила чистую воду для полоскания и украдкой посмотрела на мывшегося Бека. Все еще в полотенце, он вытирал лицо и бороду. Его волосы были влажными — их он уже успел помыть, и я почувствовала разочарование. Мокрыми они казались длиннее и ниспадали ниже плеч. Пока я, словно психбольная, подглядывала за ним, стоявшим ко мне спиной, он скинул полотенце, и мне посчастливилось с первого ряда полюбоваться двумя самыми красивыми мышцами.
