За тупиком обнаружилась широкая лестница с внушительными, грубовато вытесанными перилами. Мы спустились на три этажа, миновали коридор и остановились возле двери на улицу. Таких дверей я еще не видела! Высоченная, из толстого листа бронзы, она словно предназначалась для каких-то великанов. Хотя… скандрам не требовался трехметровый рост, чтобы с легкостью решать такие задачки. Если бы они так и физические решали… Впрочем, я опять бегу впереди паровоза…
Я изо всех сил нажала на дверь, но та приоткрыла лишь маленькую щелку. Шейлана посмотрела с сочувствием и выдала:
– Ничего… привыкнешь, ты же не сальфийка!
И небрежно толкнула дверь… двумя пальцами.
Бронзовая махина послушно распахнулась и остановилась неподалеку от стены. В отличие от мужчин династии Мастгури Шейлана действовала гораздо бесшумней. Хотя сила ее и варварские привычки поражали порой намного сильнее.
В лицо повеяло молодой листвой – так пахнет весной, когда распускаются почки.
Академия напоминала рыцарский замок с переходами между соседними корпусами. Постройка змеилась, ветвилась, скручивалась в спираль, но нигде не обрывалась и не заканчивалась. Пройти между корпусами позволяли арки: высокие, прямоугольные, с грубоватыми узорами. С некоторых свисали подозрительного вида тяжелые металлические цепи, похожие на те, что украшали стены ректорского кабинета. Я поневоле представила, как пленников – каких-нибудь враждебных, злобных магов – подвешивали в арках, и каждый прохожий угощал их легким ударом тока. А особо одаренные вроде Димара одним объяснением, что можно сделать с беспомощно подвисшим в арке пленником, доводили несчастного до нервного истощения. И тот слезно умолял каждого прохожего о гуманном ударе тока, чтобы отключиться и больше ничего подобного не слушать.
Между корпусами петляли брусчатки из знакомого бежевого камня с желтыми прожилками. Повсюду, хаотично разбросанные по территории, зеленели неправильной формы газоны. Неправильной для газонов, но очень правильной для варваров. Одни формой напоминали меч, другие – алебарду, третьи – дубину. И что-то подсказывало – сходство неспроста. Не садовник после мрагулской настойки создал такие фееричные газоны – местные намеренно держали марку.
Цвели здесь только кусты и деревья. Высокая трава, сродни осоке, выставила острые пики листьев, словно без табличек предупреждала, что по «насаждениям» ходить нельзя. Чревато обрезанием лишних ног. Белые и голубые разлапистые соцветья – и те странным образом напоминали оружие. Нечто вроде японских сюрикэнов и своеобразных миниатюрных палиц, усеянных наверняка острыми колючками. Пахло от них чем-то ядреным, а еще цукатами и рябиной. Будто какой-то абориген-самогонщик настаивал фрукты и ягоды на спирте.
