Парни каждый месяц собирают подборку из десяти лучших песен и записывают эти сборники на те кассеты, которые идут в комплекте с плеером.
Пока все доходы от студии уходят на аппаратуру, которую мы для неё постоянно докупаем.
Понятно, что до уровня той немецкой студии, где мы записывались, нам ещё далеко, но и музыканты у нас в стране разнообразием не избалованы. Даже на то студийное оборудование, что у нас есть, и то смотрят, как на чудо.
– Как дела? Что в Германии нового? – поинтересовался я у Ольги, нашей солистки, когда мы остались одни в комнате.
Неплохо операторы с комнатой отдыха придумали. Уютные диванчики. Полочка с запасами чая и кофе. Пирамида чашек. Чайник с кофеваркой, и самое главное – окно в студийный зал выведено. Сидим, и как в телевизор в него смотрим. Алексей что-то с инструменталом мудрит. Совсем ударника с клавишником загонял. Во, опять запись остановил и что-то втолковывает им.
– Ханс – Петер позавчера звонил, – скромно улыбается девушка, мечтательно глядя в чашку, – Говорит, что соскучился. Ещё сказал, что со своими родителями меня хочет познакомить. Как ты думаешь, у них это что-то значит?
– Ну, подруга, ты и спросила… Тоже мне, нашла знатока немецких традиций. Я единственное, что помню, так это про кольца. Вот если он тебе колечко подарит, то считай, что предложение сделал.
– Ой… – Ольга выронила чашку из рук, и схватилась за вспыхнувшее лицо.
– Ты чего? – заволновался я, вспоминая, где у нас хранится веник с совком. Чашка разлетелась вдребезги на десятки мелких осколков.
Ольга, прижав к лицу сжатые кулачки, молча постучала пальцем по изящному колечку с ободком из разноцветных камушков.
– Ого. Так тебя поздравить можно. И когда только успела, тихушница?
– Он мне позвонил из Москвы. Я всю ночь промаялась, а утром в аэропорт примчалась. Билетов не было. Я разревелась, как дура. Девчонки на стойке регистрации меня успокаивать начали. Я им и рассказала, зачем мне в Москву срочно надо. Представляешь, они мне через пять минут билет нашли.
– Скорее всего время подошло и с кого-то бронь сняли, – заметил я, умудрённый опытом многочисленных перелётов.
– Мы целый день гуляли. Потом меня в ресторан не пустили. Я в джинсах была. Ханс ужин в номер заказал, – Ольга пустилась в воспоминания, выговариваясь. Затем она снова покраснела, и засопела в ладоши, что-то вспомнив.
Подружку ей надо хорошую. Чтобы и посплетничать и поплакаться было с кем. С Ириной у них разговоров о сокровенном, девичьем, видимо не получается. Который раз уж Ольга со мной делится своими тайнами и секретами. С другой стороны, пусть уж лучше мне рассказывает. Чужие тайны не все хранить умеют. Времена пока такие, что за связь с иностранцем могут и из комсомола выгнать, и из института отчислить. Донести бы мне до её головы эти мысли как-то помягче. Да только помогут ли мои советы по уши втрескавшейся девчонке. Что-то я сильно в своих ораторских способностях сомневаюсь…
