— Хочу заметить, что ты сам пришёл ко мне, я тебя не звал.
— Ты жаждешь одиночества?
— Смерть обязывает меня быть одиноким.
— Она решает за тебя?
— Она решает за всех людей.
— За всех, но не за нас.
— Луцим, ты просто боишься себе в этом признаться.
— Это изречения преданного раба.
— Это истина.
— Слепая вера — это слабость.
— Слабость — это отрицание силы смерти.
Луцим чувствовал легкое возбуждение, ради таких дискуссий он и навещал периодически нелюдимого мужчину. Они приносили ему удовлетворение, и никогда не надоедали. Для Отэктея, по всей видимости, они тоже были приятны. Отстаивая свою точку зрения, каждый из них внимательно слушал оппонента. Они пытались задеть друг друга. Они пытались понять друг друга. И не понимали. Просто они были разные.
— Смерть украла твою суть, только Жизнь дарит эмоции, чувства. Жизнь дарит бытие.
— Жизнь дарит страх перед Смертью.
— Жизнь — это дар.
— Жизнь — это дорога к смерти.
— Смерть не существует без Жизни.
— Ради реализации своих планов Смерть может изменить законы мироздания.
— У тебя нет доказательств этого.
— А если я скажу, что действия нечитаемых могут быть спрогнозированы и ими можно управлять.
Луцим хотел что-то добавить, но слова так и застряли у него в горле. Отэктей никогда не бросал слов на ветер. Это-то и выбило мужчину из колеи. Справившись с волнением, он хрипло пророкотал:
— Ты что-то знаешь?
Насладившись произведенным эффектом, Отэктей ответил:
— Пожалуй, настало время…
Наше время, день первый.
Еврообъединение.
Взгляд со стороны.
— И как тебе такое искусство, Лео? — спросил черноволосый мужчина средних лет с аристократической внешностью у своего собеседника, рассматривая рисунок, нанесённый на поверхность кофе пеной.
Его собеседник, названный Лео, был седоволосый коротко подстриженный старик с аккуратной абсолютно седой бородкой. Его немолодое лицо, изрезанное морщинами, лучилось умиротворенностью и расслабленностью. Казалось, что он получает несравненное удовольствие от происходящего вокруг него. А происходящее не отличалось незаурядностью: двое мужчин сидели за столиком на пустующей летней веранде небольшой кофейни, расположенной на маленькой пешеходной улочке провинциального города. Они пили кофе из больших белых чашек и наблюдали за парой уличных музыкантов, расположившихся на противоположной стороне бульвара.
— Прости, Никола, но я никогда не считал кофеварение и всё связанное с ним искусством, — Лео удостоил своего собеседника лишь мимолетным взглядом и продолжил внимательно вслушиваться в музыку, рождаемую необычным дуэтом скрипки и барабанов типа там-там.
