и из медленного вырождения свободных германских крестьян путем квазипринудительной «коммендации» клановым воинам. Правовая и конституционная система, которая сложилась в эпоху Средневековья, также была гибридной. Народный суд и традиция формально взаимных обязательств между правителями и управляемыми в племенной общине оказали большое влияние на правовые структуры феодализма даже там, где, как во Франции, народных судов в собственном смысле слова не осталось. Сословная система, сложившаяся позднее в феодальных монархиях, многим была обязана, в частности, и этому. С другой стороны, римское наследие кодифицированного и письменного права также имело большое значение для правового синтеза Средневековья, а соборное наследие классической христианской церкви сыграло важную роль в развитии сословной системы.
[195] Составлявший вершину средневековой политии институт феодальной монархии первоначально представлял собой неустойчивую смесь германского военного вождя, полуизбираемого и с зачаточными гражданскими функциями, и римского имперского правителя, священного самодержца, наделенного безграничными полномочиями и обязанностями.
Базисный и надстроечный комплекс, который должен был после краха и неразберихи Темных веков образовать общую структуру феодальной тотальности в Европе, таким образом, имел глубоко двойственное происхождение. Но единственным институтом, который оставался, в сущности, неизменным на всем протяжении перехода от античности к средневековью, была христианская церковь. На деле она была важнейшим, хотя и слабым акведуком, через который содержимое культурных резервуаров классического мира перетекло теперь в новый мир феодальной Европы, где грамотность стала церковной. Странный исторический объект par excellence , особая темпоральность которого никогда не совпадала с простой последовательностью перехода от одной экономики или политии к другим, но которая при этом пересекалась со многими из них – и пережила их – в своем собственном ритме, церковь так и не получила теоретического осмысления в историческом материализме. [196] У нас нет возможности восполнить здесь этот недостаток. Но нужно сделать несколько кратких замечаний касательно ее роли в переходе от античности к феодализму, так как в большинстве исторических описаний этой эпохи она либо переоценивается, либо недооценивается. В эпоху поздней античности христианская церковь, как уже было показано, внесла значительный вклад в ослабление сопротивления римской имперской системы. И этому способствовали не деморализующие учения или внемирские ценности, как полагали историки эпохи Просвещения, а ее значительный мирской вес. Ибо обширный церковный аппарат, который она породила в поздней империи, был одной из главных составляющих паразитического давления, истощившего римскую экономику и общество. Ведь к уже существующему репрессивному бремени светского государства присоединилась вторая, дополнительная бюрократия. К VI веку епископов и духовенства в империи было намного больше, чем административных чиновников и функционеров государства, и они получали намного более высокое жалованье.
