Разговор о сексе. Чего уж там! — подумал он. — Хорошее небольшое прибыльное дельце, конечно, если его правильно организовать.
С наступлением вечера улицы Стоунфилда погрузились в тишину. Большая часть скудного небольшого центра города была закрыта, за исключением парикмахерской в начале следующего квартала. В первые дни августа на деревьях пронзительно трещали цикады, а воздух был насыщен влагой. Подойдя к парикмахерской, свет которой проливался на тротуар, Джон Партлоу увидел в ее витрине плакат выступления Ханикатта. На нем был изображен довольно грубо нарисованный Амур, который выпускал стрелу в сердце Святого Валентина. Над рисунком значилась тема выступления, которую упоминала Хильда Невинс: «Лучшее понимание правды жизни». Под рисунком значилось примечание: «Лекцию проводят доктор Уильям Ханикатт и его талантливая ассистентка Джинджер ЛаФранс. Не пропустите». В конце плаката, в самом низу, таким же портативным резиновым тиснением, но выделенное красными чернилами, было написано то, что Джон Партлоу и так хорошо знал: «Восемь часов вечера, четверг, 2 августа, аудитория Элкс-Лодж. Вход — двадцать пять центов».
Джон Партлоу слегка улыбнулся. Его талантливая ассистентка Джинджер ЛаФранс. Да это созовет сюда фермеров в радиусе многих миль вокруг! Но двадцать пять центов? Черт возьми, не слишком ли дорого они себя оценили?
Он снова зашагал на юг, в сторону кафе «Стоунфилд», и вскоре обнаружил, что оно располагается внутри старого красного служебного вагона, стоявшего на закрытой ветке железнодорожных путей, пересекавших центр города. Партлоу прошел через распашные двери мимо знака, который гласил «Только белые», расположился за столиком на жесткой деревянной скамье и принялся изучать доску с меню на стене, выбирая между главными блюдами: жареной курицей, жареным куриным филе и чем-то под названием «Мясной рулет Мини». Его появление привлекло к себе несколько любопытных взглядов: на него уставились шестеро мужчин и две женщины, которых уже обслужила коренастая курчавая официантка. Впрочем, местные поспешили отвести взгляды, вынеся свои суждения относительно чужака: скорее всего, они записали его в коммивояжеры, коих привыкли видеть в своем родном городе, хотя его белый костюм и бледно-желтая федора ставили его на разряд выше заезжих торговцев.
Игнорируя местных жителей, Партлоу снял шляпу, заказал пятидесятицентовую жареную курицу, спаржевую фасоль, листовую капусту, кусочек хлеба и стакан холодного чая.
