Сегодня этим Юриям уже за пятьдесят, но имя не сработало, никто из них не стал космонавтом. Зато весной 2011-го мне вдруг позвонили с телевидения:
– Эдуард, вас беспокоит телекомпания «Мир». Бакинское телевидение хочет устроить вам телемост с вашим крестным сыном…
Я изумился:
– Каким еще крестным сыном?
– Двенадцатого апреля исполняется пятьдесят лет со дня полета Гагарина в космос. Бакинские журналисты подняли «Бак. рабочий» за апрель 1961 года, прочли ваш репортаж из родильного дома и нашли одного из ваших крестников. Это Юрий Гусейнов, мы должны сделать ваш с ним телемост. Кстати, его племянник готовится в первые азербайджанские космонавты…
Как видите, хоть и через поколение, но мой отец оказался прав. Так что может быть мне и не стоило менять имя.
Папины сапоги и «Стеклышки»
Вы, конечно, озадачены – что такого гениального я мог написать и послать из армии во ВГИК, что сама декан сценарного факультета профессор Парамонова прислала мне письмо, практически, с гарантией поступления?
А ничего, только чистую правду. Вот, послушайте.
Давным-давно, когда была война, мама увезла нас в Сибирь, подальше от фронта. Нас – это меня и мою младшую сестренку. Мне тогда было четыре года, сестре восемь месяцев, а маме – двадцать три года, совсем молоденькая у нас была мама. До войны мы жили в Баку, папа был инженер-строитель, и у нас была замечательная квартира в самом центре города.
Но война подходила все ближе, немцы уже были в Дербенте, их самолеты бомбили Баку, и мама решила спасать детей. На одну руку она взяла мою сестренку, в другую чемодан с пеленками и меня, и мы отплыли сначала через Каспий в Красноводск, а оттуда поездом через всю Россию в Сибирь.
Папа поехал устраивать нас в Сибири. У папы было две странности. Во-первых, в раннем детстве, когда ему было три года, он играл ножницами и случайно выколол себе правый глаз. То есть, не весь глаз, а только хрусталик. Издали это было совершенно незаметно, глаз остался целым, но если посмотреть вблизи, то в центре хрусталика был виден малюсенький черный треугольник. Папа этим хрусталиком ничего не видел, и поэтому его не брали в армию. А папиной второй и самой главной странностью была любовь к диапозитивам. Диапозитивы – это такие цветные картинки на стекле, которые можно пускать на стенку через «волшебный фонарь»-проектор. Сейчас их делают на пленке и называют «слайды», а раньше их делали на стекле, и у папы было, наверно, тысяч пять таких диапозитивов, или больше. Целых два огромных чемодана, доверху набитых стеклянными диапозитивами, которые он начал собирать еще в детстве. И папа решил спасти от немцев свои диапозитивы. Он не взял никаких вещей, а только два огромных чемодана с диапозитивами. И так мы поехали в эвакуацию – мама спасала детей, а папа диапозитивы.
