Ученый может не придавать значения глубоким, внутренним противоречиям между наукой и религией, отвлекаться от них, закрывать на них глаза. Но ведь от этого они не исчезают. Научные положения и религиозные предрассудки, существующие в сознании такого ученого, никогда не образуют подлинного единства.
Нередко в доказательство возможности гармонии религиозной веры и научного знания ссылаются на Исаака Ньютона, великого английского физика и математика, отводившего в созданной им картине мира некоторое место богу.
Эпоха, в которую жил Ньютон, — эпоха расцвета механики. Все явления мира тогда пытались объяснить с помощью механических законов, И Ньютон, открывший механические законы движения и взаимодействия планет солнечной системы, уподоблял последнюю огромному механизму.
Однако, опираясь только на механику, невозможно дать правильные ответы на многие вопросы мироздания, в частности и на вопрос о том, кто и когда завел этот гигантский механизм солнечной системы. И вот на место неизвестных процессов и законов природы Ньютон и подставляет бога.
Для того чтобы создать строго научную картину мира, недостаточно было открыть механические законы природы. Необходимо было дать им правильное философское истолкование. Но господствовавший тогда среди естествоиспытателей взгляд на мир рассматривал его как данный, неизменный: планеты вечно движутся вокруг Солнца в раз и навсегда установленном порядке. Причиной, положившей начало этому движению, считали «божественный первотолчок». В науке в ту пору еще не созрела идея всеобщего развития, изменения. Только в конце XVIII — начале XIX столетия были созданы первые космогонические теории, объяснявшие происхождение солнечной системы естественным развитием материи и исключавшие всякое божественное вмешательство в это дело.
Конечно, ограниченность философии и естествознания была не единственной причиной, способствовавшей религиозности Ньютона. Не надо забывать, что он вырос в религиозной семье, да еще в такое время, когда религиозные устои были очень сильны в английском обществе, когда вера в бога считалась первым признаком благопристойности, и Исаак Ньютон не мог не считаться с этим.
Религиозность ученого была связана отнюдь не с его естественнонаучными открытиями. Последние, вслед за открытиями Коперника и Галилея, наносили сильный удар по религиозной картине мира, изгоняли сверхъестественные силы с их самого главного убежища — с небес.
На протяжении столетий церковь противопоставляла небеса бренной земле, учила, что небо подчинено лишь божественной воле, а в движении планет участвуют ангелы, которые их подталкивают. В созданной же Ньютоном картине мироздания движение небесных тел подчинялось естественным законам, имеющим точное математическое выражение и не требующим какого-либо вмешательства божественных сил. Законы эти человек мог познать и даже благодаря этому предсказывать пути движения небесных светил. Для всевышнего Ньютон практически оставил только одно дело — дать первый толчок небесному механизму. А разве приемлем для христианского вероучения этот весьма ограниченный в своих действиях бог?
