Католическая церковь и русское православие. Два века противостояния и диалога. | страница 59



Панкатолический прозелитизм в духе габсбургской Контрреформации продолжался почти десять лет, вплоть до того времени, когда сменивший Лилиенберга губернатор Август фон Турски 25 ноября 1841 года не обнародовал имперский декрет, воспрещающий переманивание верующих других исповеданий. Так, после почти двадцати бурных лет завершилась очередная попытка объединения церквей. Русский архимандрит Порфирий (Успенский) (1804-1885), путешествуя по Далматинскому побережью в июне 1842 года, отметил, что желание унии было на деле поверхностным и диктовалось главным образом ужасающей бедностью православных сербов-крестьян: «Правительство раздавало жителям хлеб и предписывало им или даже обязывало их присоединиться к унии. Нужда заставляла их подписывать неискреннее заявление о ее принятии. Однако, получив хлеб, крестьяне об этом тут же забывали».

Новые подходы к проблеме церковного объединения в Далмации возникли почти через двадцать лет, когда вся политика австрийского двора подверглась тотальному пересмотру после тяжелейших военных поражений 1859 года в Ломбардии, повлекших за собой конституционную реформу 1860-1861 годов. 12 сентября 1860 года министр внутренних дел и просвещения граф Тун в докладе императору Францу-Иосифу прямо заявил, что «уния стала причиной многих несчастий и обошлась правительству слишком дорого. Каждый добрый христианин, боящийся Господа, целиком осознает, каковы те средства, которыми поборники прозелитизма пользовались, чтобы привести отделенных к униатской вере». Это запоздалое признание наконец воздало по справедливости ошибкам прошлого. Символично, что прозвучало оно в период установления новых отношений с православными, начавшийся, в том числе и в Далмации, благодаря обнародованию Litterae ad Orientales Пия IX от 6 января 1848 года.

Свидетелем этих сложных, трагических событий — свидетелем, сочувствующим и справедливым, — с самого начала был Никколо (Никола) Томмазео. Он родился на самой границе, в нейтральной зоне, — именно такой, как Далмация, — и потому отлично понимал все особенности своей родины, прочно связанной с католическим Западом и в то же время открытой православному Востоку. Именно Далмация с ее культурным и духовным ландшафтом вдохновляла религиозную мысль Томмазео — особенно по вопросам взаимоотношений двух церквей и их общин. С ранней юности, как во дни учебы в Падуе, так и во время пребывания в Шибенике в 1822 — 1823 годах, трения, возникшие вокруг «дела Кралевича», внушали ему большое беспокойство, и потому он открыто говорит о «гражданских войнах». С этого времени в течение всей жизни Томмазео считал религиозные разделения и конфликты одной из главных причин упадка своей родины. Он пишет: «Среди необразованного народа человек, говорящий по-иллирийски,