У булочной Басанти заметила свою старшую сестру. Вместе с тремя ребятишками — мал мала меньше — она пришла сюда за сухими лепешками. Басанти поспешила отвернуться: если мать не признала, то сестра не ошибется, а узнает — в два счета продаст. Старенькое сари на сестре — грязное, того и гляди расползется, зубы желтые, давно не чищенные, глаза постоянно гноятся. Ребятишки неухоженные, немытые. Вот так вчетвером и ходят целыми днями по улицам. От усталости она еле ноги волочит. Кое-как перебивается: в одном доме посуду почистит, в другом — пол вымоет или двор подметет.
А вон спешит ее муженек — заросший грязью старый бездельник. Явился, наверно, отбирать у жены заработанные гроши. Он каждый день отбирает у нее деньги, и, стоя посреди переулка, они долго спорят и ругаются.
Басанти перевела взгляд на взмокшую на спине рубаху велосипедиста, и по всему ее телу вдруг пробежали мурашки, а шея и лоб покрылись испариной. Он очень нравился ей, верный ее поклонник, она даже гордилась им: в отличие от замызганного мужа сестры Дину чистюля и у него свой собственный велосипед. И Басанти ласково погладила его спину.
— Чего тебе?
— Ничего.
— Совсем ничего?
— Совсем ничего.
— Тогда сиди спокойно.
— Я и так сижу спокойно.
И она взглянула на его затылок. Волосы у Дину были тонкие-тонкие и черные, с чуть заметным сизым отливом. Этот хрупкий на вид парень нравился ей все больше и больше. «И не старый», — с гордостью подумала она.
— Проедем еще раз мимо стоянки такси, — попросила она.
— Нет, — решительно заявил Дину.
— Ну последний раз…
— И не проси.
Вырвавшись наконец за пределы Рамеш-нагара, велосипед покатил по широкой улице.
Вечерние тени уже ложились на землю, когда они миновали высокие ворота и въехали на широкую аллею. Городской шум стал глуше — они будто погрузились в тишину. У Басанти было ощущение, что все переменилось сразу же после того, как велосипед дернулся на последней выбоине. Привычная жизнь осталась позади, Басанти почувствовала себя так, словно вошла в чей-то чужой, незнакомый двор и еще неизвестно, что ждет ее здесь. Но как бы там ни было, она совершенно свободна, и от сознания свободы в душе ее вновь прокатилась теплая волна.
По обе стороны аллеи застыли высокие развесистые деревья джамун. За ровным строем деревьев, словно сгустки тьмы, виднелись близко поставленные друг к другу двухэтажные здания.
«Знакомые места, — подумала Басанти. — Знакомые. Улочка, что направо, ведет прямиком к кварталу Махешпури. Туда даже автобус не ходит. А вон там — биржа труда. Знакомые места. Когда-то мы ходили сюда, чтобы нарвать плодов джамуна».
