— Ну, а я вот пришел, не уходить же, — без тени смущения ответил парень и принялся раскладывать свое имущество.
— Господа-то у нас не стригутся, в настоящие парикмахерские ходят. Молодежь нынче вообще стричься перестала. Кто сейчас приходит к нам? Случайно забредет пожилой человек — и то спасибо.
Однако никакого впечатления на пришельца слова Чаудхри не произвели.
— Ну не уходить же мне, дядя! — повторил парень.
Маленькие колючие глазки Чаудхри буравили непрошеного гостя. Любому доведись — легко не уступит.
— А я ведь все равно не дам тебе обосноваться здесь, — переходя в наступление, повысил голос Чаудхри, рассчитывая, что парень станет спорить, ругаться, полезет в драку, но парень стоял спокойно и только улыбался.
Маленькие глазки Чаудхри опять буравили конкурента.
— Не забывай, что я ахир, сынок! — пуская в ход свой последний козырь, выкрикнул Чаудхри.
— Ты ахир, а я раджпут, дядя! — весело парировал пришелец. — Ахиры по касте выше раджпутов, и работать парикмахерами им не положено. Ахирам на тронах нужно сидеть.
От такой наглости Чаудхри опешил.
— Так, значит, ты не уйдешь отсюда?
— А куда ж я пойду, дядя?
— Я все равно тебя выживу отсюда!
— Это ты мне говоришь, дядя?
У Чаудхри даже жилы на шее вспухли. А вдруг парень одолеет его, что тогда? Возвращаться назад в деревню?
— Ты чей будешь-то? — уже мягче спросил Чаудхри. Угрозами, видно, тут ничего не добьешься. — В поселке, кажется, я тебя не видел.
— Отца моего зовут Манглу, он из раджпутов, только в Дели, дядя, каста ни к чему. Это в деревне, дядя, с кастой считаются. Не обижайся: ты спросил — я ответил. А Дели город большой: тут и ахиров полно, и раджпутов хоть отбавляй.
Чаудхри возмущенно отвернулся. Глаза у него налились кровью. Чтобы скрыть волнение, он стал подкручивать жиденькие свои усики. У него руки чесались при одном только взгляде на эту самодовольную рожу. «Не связывайся с ним, — словно кто-то нашептывал ему на ухо. — Держись от него подальше. Раджпуты — это не свой брат, ахиры. Проглоти обиду, а дальше будет видно».
Однако будто какая-то сила бросила Чаудхри вперед: он схватил сумку парня и швырнул ее через стену. Потом молча отряхнул руки и как ни в чем не бывало уселся на свой камень.
Парень, не двигаясь с места, продолжал улыбаться.
— А ты, я вижу, рассердился, дядя, — проговорил он спокойно. — Сказал бы по-человечески, я б давно перебрался на другое место.
Чаудхри удивленно поднял глаза — парень медленно надвигался на него. Легкая улыбка дрожала в уголках его губ.
