Хиралал, Мульрадж и Шамбху давно уже покинули лавку Гобинди и с озабоченным видом стояли на перекрестке. Все трое были в высоких тюрбанах и новых пиджаках. Рядом топтался еще не отдышавшийся Ману. В лице у Хиралала не было ни кровинки, и он что-то невнятно бормотал посиневшими губами. Наконец он устало снял с головы пышный тюрбан и, сунув его под мышку, молча направился к своей мазанке, стоявшей позади лавки. Остальные последовали его примеру и, сорвав тюрбаны, со всех ног бросились к своим домам. Гобинди принесла ведро с водой и залила огонь в жаровне.
Какая-то женщина тяжело бежала вверх по переулку.
— В чем дело, Ганго? Что случилось?
— Поселок сносят! Полицейских там — видимо-невидимо, — на бегу сыпала Ганго. — Я ходила к своим господам убираться. А как только узнала — бегом сюда. Спасай, кто что сумеет! Не сумеете… пеняйте на себя… Все порушат!
У дверей мазанок росли горы узлов, ящиков, бидонов. Некоторые хватали узлы, взваливали их на голову и, взяв еще канистру или бидон, мчались вниз. Шум нарастал.
— А куда же мне-то деваться? — донесся голос Гобинди. — Кто поможет унести мой скарб?
Глядя на людей, Гобинди поначалу вытаскивала на улицу все свое имущество: тарелки, пиалы, стаканы, кастрюли и сковородки, но потом вдруг отчаянно махнула рукой и, усевшись прямо посреди улочки, горько разрыдалась.
— Басанти! Басанти! — вдруг громко закричал Чаудхри, в растерянности взиравший на все происходящее.
С узлами, бидонами и канистрами, а кое-кто и с чарпаи[9], обитатели поселка спешили по переулку вниз. У входа в мазанки скорбно застыли сидящие на земле женщины, с головы до пят закутанные в старенькие покрывала. Они до сих пор не могли поверить, что им придется покинуть давно обжитое место. А внизу снова и снова поднимались облака пыли и каждый раз доносился тяжелый тупой звук. Иногда на фоне пыльного облака возникала одинокая фигура, стоявшая на крыше мазанки. Фигура маячила несколько минут, рядом с ней возникала другая, потом обе они исчезали в облаке пыли, и крики людей заглушал грохот рушащихся стен. Поднимался столб пыли, слышались вопли, и вновь наступала тишина, нарушаемая лишь рокотом моторов.
Все это началось, когда Басанти была уже у колонки, что напротив лавки Гобинди. Недоуменно тараща глаза, девушка долго осматривалась. Поняв наконец, что самое интересное происходит там, где поднимаются столбы пыли, она сорвалась с места и, прыгая, как горная козочка, помчалась вниз.
