– Шляпы! – бросил в сторону оторопевших юнкеров генерал Кутепов и спокойно вернулся на свое место. Это была моя первая встреча с генералом Кутеповым. Здесь же, на станции Иловайской, в ожидании прибытия главнокомандующего меня подозвал генерал Май-Маевский.
– Я знаю, что вы желаете командовать полком. Хотите получить Белозерский полк?
Белозерский полк входил в состав 3-й дивизии, и о нем я, как начальник штаба, имел точное представление. Один из старейших и славных полков императорской армии, он только лишь возрождался.
Просматривая накануне ведомость боевого состава дивизии, я точно запомнил боевой состав Белозерского «полка»: 62 штыка!
Эта цифра быстро промелькнула в моей памяти.
– Разрешите, ваше превосходительство, подумать?
– Ну, подумайте. Даю вам пять минут на размышление.
За подобный срок я, конечно, ничего не мог «надумать». Я старался лишь прислушаться к тому внутреннему голосу, который в трудные моменты нашей жизни подсказывает нам то или иное решение.
Через две минуты генерал Май-Маевский снова подозвал меня.
– Надумали?
Каким-то инстинктом я почувствовал в это мгновение, что Белозерский полк – это моя судьба, и, не колеблясь, ответил:
– Согласен, ваше превосходительство.
– Ну вот и прекрасно. Я знаю полк давно. В нем всегда был прекрасный дух, и вы не будете сожалеть. Я доволен, что вы будете его командиром. Вот подходит поезд, и я сейчас доложу о вас главнокомандующему.
По-видимому, со стороны генерала Деникина никаких препятствий к моему назначению не было, так как тут же, на перроне, он поздравил меня командиром Белозерского полка.
Ныне с белозерцами у меня связаны самые светлые и сильные воспоминания, а время, когда я ими командовал, является лучшим периодом в течение всей моей 25-летней службы. И если судьбе было бы угодно снова поставить меня во главе Белозерского полка, я посчитал бы подобное назначение как величайшую для себя честь и радость.
Зарождение и формирование новых частей в Добровольческой армии происходило обычно по одному и тому же шаблону. Когда собиралось несколько офицеров какого-либо прежнего полка, они начинали мечтать о его восстановлении. Если это были люди энергичные и дельные, то они переходили от слов к делу. Они разыскивали своих однополчан и образовывали N-скую ячейку. Когда ячейка имела 15–20 человек, она просила командира того «цветного» полка, в котором находилась, разрешение сформировать N-скую роту. Обычно командиры полков поддерживали подобное начинание и на усиление новой роты назначали 15–20 солдат из числа пленных красноармейцев. Подобная рота, преследуя свои затаенные цели, стремилась набрать возможно больше пленных, захватить оружие, снаряжение и т. п. Короче говоря – сформироваться. Параллельно с этим разыскивался прежний командир, или кто-либо из наличных старших офицеров становился таковым. Он устраивался в ближайшем тылу и тихонько, без лишнего шума, формировал строевую канцелярию, хозяйственную часть, обоз… Рота, работающая на фронте, прекрасно знала, что если она начнет разбухать, то командир батальона отберет все «излишки». Поэтому эти «излишки» – пленные и вообще все трофеи – переправлялись в штаб «своего» полка. О подобных отправках командир «цветного» полка, конечно, знал, однако подобный порядок формирования полка почитался неписаным добровольческим законом, и нарушать его не полагалось.
