– Завязывайте с подхалимажем и отпустите меня, – девушка выразительно погремела наручниками.
– Боюсь, это невозможно, – Волочин сочувственно развел руками, – я опасаюсь, что Вы способны наделать прискорбных глупостей, могущих Вам навредить. А убежать отсюда все равно не получится.
– Не многовато ли Вы себе позволяете!? – Юлия закашлялась, отчего правая нога вновь полыхнула болью.
– Я сам себе хозяин и делаю то, что считаю нужным, не спрашивая ничьего позволения, – он протянул ей бутылку воды, – вот, промочите горло немного.
Не имело смысла корчить из себя гордую и непреклонную аристократку, а потому Юлия взяла бутылку и с жадностью в нее впилась. Стало чуть легче. По крайней мере, язык перестал царапать иссушенный рот.
Помимо утоления жажды, небольшая передышка позволила Юлии слегка утрясти мысли в гудящей голове. Она по-прежнему находилась в «Айсберге», хотя голые бетонные стены и тянущиеся вдоль них охапки труб и кабелей мало походили на изысканные интерьеры элитного жилого комплекса. Судя по всему, она оказалась в техническом помещении, вероятно, на той самой «перемычке», о которой говорил комендант. Выходит, дверь они все-таки открыли, но вот что было дальше? Почему она ничего не помнит, и где она успела поранить ногу? Где остальные? И, черт подери, где Тимур, когда он так нужен?
Юлия подобрала вожжи своего разума и постаралась вернуть мыслительный процесс в рассудительное русло. В голове теснились вопросы, но, чтобы получить на них ответы, следовало соблюдать осмотрительность и действовать аккуратно. Волочин вовсе не обязан посвящать ее в свои планы. Неплохо бы повернуть разговор так, чтобы он сам захотел ими поделиться. Однако он вовсе не похож на простачка, а с учетом того, что полковнику удалось сохранить в полной тайне подготовку своей операции, он не привык разбалтывать ценные сведения направо и налево. Придется постараться.
– Мне нужно поговорить с отцом, – Юлия поставила бутылку на пол и попыталась поудобней усесться на коврике, подтянув под себя здоровую ногу.
– Увы, но это также невозможно, – Волочин состроил скорбную гримасу, – Да и что Вы намеревались ему сказать?
– Что я жива и здорова… ну, более-менее. Он за меня беспокоится.
– Что, правда!? Вот уж никогда бы не подумал, что Председатель Совета Лиги способен на такое проявление человеческих чувств!
– Думайте, что хотите, но мне надо отчитаться обо всем, что с нами произошло. Кстати, где Тимур?
– Ваш мордоворот?
