Ни-че-го.
И именно это ощущение полнейшей беспомощности сильней всего выматывало нам душу. Не в силах больше вот так просто сидеть рядом, ожидая, когда очередной пострадавший прекратит стонать и умолкнет навсегда, мы с Кирой решили вернуться домой.
Все мои руки покрывали бурые пятна запекшейся крови, а рукава куртки, пропитавшись ею, превратились в какую-то заскорузлую клеенку. Я осторожно отстранил Киру и стянул с себя перепачканную одежду. Осмотрев ее, я обнаружил на левом плече еще и небольшой, с пол-ладони, разрез и сообразил, что его оставил пронесшийся мимо винт коптера. Он промахнулся всего на пару сантиметров, не более. Еще чуть-чуть – и мне самому пришлось бы искать свою потерянную руку.
На меня нахлынуло запоздалое осмысление того, насколько я сам был близок к гибели. Ведь замешкайся я хоть на мгновение…
Меня снова затрясло, к горлу подступил новый приступ тошноты, и я вскочил, собираясь бежать в ванную, как вспомнил, что воды по-прежнему нет, и унитаз уже второй день, как переполнен. Я осторожно перевел дух, заталкивая обратно рвотные позывы и чувствуя, как во мне нарастает злость.
Я развернулся и решительно зашагал на кухню, остановившись перед винным шкафом.
– Что ты там ищешь? – окликнула меня Кира, услышав, как я загремел бутылками.
– А ты умыться не хочешь?
– Вином? Все же липкое потом будет!
– Ничего другого у нас все равно не осталось. И если взять сухое, то, по идее, ничего слипнуться не должно, – я выдвинул ящик, отыскивая штопор, – да и пить охота.
– Пить или выпить?
– Ой, только давай без этого ханжества! – пробка выскочила со звонким хлопком, – как будто тебе самой после всего увиденного горло промочить не хочется.
Я запрокинул голову и сделал несколько больших и жадных глотков, наслаждаясь ощущением того, как прохладная влага впитывается в иссушенное тело.
– Давай, – я кивнул Кире, – если пить не будешь, то я могу хотя бы полить тебе на руки.
Она ничего не ответила, недовольно поджав губы, но все же подошла к раковине и мы, помогая друг другу, кое-как отмыли с ладоней жуткие кровавые пятна. Взглянув на себя в зеркало, Кира насупилась еще сильнее. Пряди ее светлых волос, которые она отбрасывала со лба, пока мы перевязывали раненых, также испачкались в крови и превратились в жесткие темные перья, торчащие во все стороны, что делало мою половину похожей на промокшего под дождем попугая. С тяжким вздохом она взяла из ящика ножницы и принялась их отстригать. Я же тем временем прикончил остатки вина и вернулся к винному шкафу за новой бутылкой.
