— Звучит неплохо, — кивнула она.
Маш проводил её к одному из пищевых автоматов.
— Опиши, чего бы тебе хотелось, и автомат приготовит это для тебя, — подсказал он.
— Я абсолютно не знакома с местной кулинарией. Наверное, мне стоит довериться твоему опыту.
Он улыбнулся: — Мне не нужно есть. Энергию мне обеспечивают батареи.
— Да, разумеется; ты ведь машина. Тогда просто пойдём отсюда.
Маш поразмыслил. Он подозревал, что девушка голодна, однако боится сделать неправильный выбор.
— Хорошо, я поем с тобой, — наконец, решил он. — Как насчёт нутри-напитка для каждого из нас?
— Приму с благодарностью, — почти раболепно согласилась она. Маш сделал заказ, и через мгновение они уже держали в руках высокие стаканчики с соломинками. — Правила позволяют уединиться? — спросила Агапа.
Он провёл её в кабинку и задёрнул за ними занавеску, отрезая от общего зала с его шумными посетителями.
Маш отхлебнул коктейль через соломинку. Девушка заколебалась.
— Во рту образуется частичный вакуум, — пояснил принцип действия Маш. — Это способствует давлению воздуха, который и толкает жидкость вверх по соломинке.
— Я беспокоюсь не об этом, — покачала головой Агапа. — По сути, я инопланетная амёба. Для ходьбы и разговоров могу поддерживать человеческий облик, но вот для впитывания… Боюсь, мой способ тебя шокирует.
— Я выйду из кабинки, если хочешь, — не стал спорить Маш. — Но с научной точки зрения заинтересован в том, как ты устроена. Наблюдение не стало бы для меня шоком.
И всё же она продолжала колебаться.
— Нарда сказала, что это отвратительно. Думаю, поэтому она от меня и сбежала. — Андроиды отличались грубостью и незрелым юмором. Что именно могло вызвать отвращение у Нарды?
— Не беспокойся, Агапа. Я машина. У меня нет незапрограммированных эмоций, и даже вложенные я способен по желанию отключать. Твои действия меня не оттолкнут.
— Ты уверен?
— Вполне.
— Тогда я усвою этот материал.
Она взяла стакан и растянула его так широко, что тот постепенно превратился в тарелку. Маш знал, что материал гибкий, поскольку пустые контейнеры обычно сворачивались в мячики и выбрасывались в измельчающую мусорку, но никогда раньше не видел, чтобы их деформировали полными.
После этого Агапа склонилась над тарелкой. Черты её лица растворились: нос, глаза, уши и рот исчезли. Голова слилась с шеей; грудь тоже поднялась, чтобы присоединиться к ним. Над столом покачивался гигантский червь. Затем эта масса стала плоской и опустилась на сосуд, полностью накрывая его собой. Плоть погрузилась в напиток.
