Парень огляделся вокруг и направился в мою сторону. Стена осталась у него за спиной и я воспользовалась этим. Переместилась на землю, легла и вытянула руку, чтобы поддерживать устройство. Мышцы расслабились, ия почувствовала облегчение.
Молодой сакоец встал неподалеку от дерева, за которым пряталась я, и поискал что-то в траве. Наклонился и поднял корягу. Подтащил ее к преграде. Мне стало любопытно, что он собрался делать и, забыв об осторожности, выглянула из укрытия. Цирон отошел на несколько метров и побежал, держа огромный сук перед собой. Оттолкнулся от земли и, опираясь на находку, взлетел.Затем ухватился за край стены и...упал на дорогу. Я захохотала во все горло.
Перекатилась на спину и смеялась глядя на еле-заметные звезды.Картину зарницы испортил своим появлением Цирон. Он навис надо мной. Лицо перекошено от злости, волосы растрепаны.
- Неужели так смешно? - спросил парень, а у меня начался очередной приступ хохота.
Отсмеявшись, поднялась, и мой взор наткнулся на злые глаза Цирона. Он не изменил позы, но лицо претерпело трансформацию. Сакоец улыбался, но от этой улыбки по коже побежали мурашки. Челюсти удлиннились, а верхние зубы заострились, превратившись в клыки. Жуткая картинка на фоне разъяренной гримасы.
- Впечатляет, - доброжелательно заметила я, указывая на рот.
- Знаю, - жестко бросил Цирон. - Хочешь еще впечатлений?Могу устроить. Раздеру мордашку. Рваные раны заживают долго.
- О! Перестань! Не будешь же ты кромсать меня прямо здесь, на опушке? Можно поискать более устрашающие места.
Цирон посверлил меня глазами, а потом вдруг раскатисто засмеялся. Нижняя часть лица приняла обычную форму.
- Прости, что разыграла тебя, - примирительно произнесла я.
- Сам виноват, - улыбнулся собеседник. - Бежал за тобой от самого лагеря, вместо того чтобы бежать рядом.
- Ты любишь утренние пробежки?
- Теперь - да, - помолчав, хмыкнул парень. - И прыжки на стены, тоже.
- Тогда возвращаемся? - предложила и похлопала ресницами.
Сработало. Сакоец заулыбался и кивнул. Вопреки моим желаниям мы не спеша двинулись в сторону лагеря. Темнота почти рассеялась и на смену ей пришлисумерки. Серые краски приглушали истинные цвета природы. Казалось, что они ненастоящие, написанные неаккуратным художником и беспечно забытые, как неудавшаяся работа.
Я прислушивалась к лесу, стараясь распознать сквозь шум листвы голоса птиц. Их не было. Запахов трав тоже не ощущалось. Чувство искусственности присутствовало везде. Стало неуютно. Словно все что я видела - зарисовка.
