Док извлек молоток из сумки с инструментами и несколько раз ударил им по передней стенке фургона.
Посыпались искры. Маленькое решетчатое окно в передней стенке фургона отворилось.
Чья-то рука просунула внутрь небольшой цилиндрический предмет. Это был пульверизатор.
- Ведомо ли тебе, о несчастный, что это? - произнес голос.
Две вещи немедленно заинтересовали бронзового человека: первое - это странная манера разговора, напоминающая монолог из пьес Шекспира.
Второе - это устройство, которое ему демонстрировали. Док определил его как аппарат со слезоточивым газом, который совсем недавно поступил в магазины новинок и его мог купить любой, кто не пожалел бы на это пятнадцать долларов. Однако Док полагал, что устройство не будет мгновенно пущено в действие.
- Вы хотите сказать, что можете доставить мне некоторые неприятности? - сказал Док.
Из кабины заговорил второй голос.
- Ты уловил это верно, приятель, - сказал он. - Кончай действовать нам на нервы, не то Генри прыснет тебе в рожу слезоточивым газом.
Док Сэвидж понял, что в речи второго человека определенно не было ничего шекспировского. Док заглянул в окошко, пытаясь определить, сколько человек было в кабине.
Там было двое мужчин.
Человека, державшего аппарат со слезоточивым газом, его приятель называл Генри.
Генри был очень длинным и тощим, с огромными ушами и лицом бедолаги, только что откусившего яблоко и заподозрившего там червя.
Судя по выражению лица, Генри находил жизнь горькой пилюлей. К тому же у него были настолько огненно-рыжие волосы, что они выглядели на нем так же естественно, как старый парик. Генри было около сорока.
- Наимудрейшее для тебя ныне - хранить смиренное молчание! - мрачно изрек Генри.
Док Сэвидж посмотрел на второго похитителя.
Это был человек со сломанным носом, гнилыми желтыми зубами, черными волосами, вьющимися, как пружины дивана; его кожа больше походила на кожу носорога. К галстуку была пристегнута булавка с крупной желтоватой жемчужиной, явно поддельной. Лицо имело ярко выраженный красный оттенок. Лет этому человеку могло быть около тридцати, однако точно установить это было затруднительно.
- У тебя есть имя? - спросил его Док.
- Засохни и убери свой нос, - произнес человек.
У него был густой и грубый голос; Доку показалось, что канарейка пытается квакать.
- Я не понимаю этого, - сказал Док.
- Что ж, любопытство тебе не на пользу, - отозвался человек, захлопнул окошко, и фургон продолжал свой путь.
