Цокто сразу протрезвел. Он выпученными глазами смотрел то на японца, то на Бадзара. Ему почему-то сделалось очень страшно и захотелось уйти.
И он понял. Вот в какое дело хочет втянуть его старый Бадзар: в убийство. Уже начинается. Убить Аюрзана, а потом уничтожить экспедицию!
Цокто затошнило от страха. Он едва успел выйти из юрты. Револьвер он оставил на столике. В ушах все еще звучали слова Бадзара.
«Хотят меня погубить. За такие дела не жалуют, — думал Цокто. — Вот пойду и расскажу все Сандагу». Он вернулся в юрту без кровинки в лице.
— Ну как, полегчало? — участливо спросил Бадзар.
— Совсем хорошо. Пойду просплюсь.
Его не стали удерживать.
— Смотри не проболтайся с пьяных глаз, — предупредил Бадзар, — а то быстро в «черный дом» угодишь. Ладно, револьвер завтра возьмешь, а то еще потеряешь спьяну.
Теперь Цокто лежал в палатке, ворочался с боку на бок и не мог уснуть. В свое время он много читал в газетах о заговорщиках, шпионах, но тогда все это казалось ему чем-то далеким, неправдоподобным. А теперь его хотят втянуть в злое дело. Никогда бы он не подумал, что почтенный дядюшка Бадзар — тот самый заговорщик, о каких пишут в газетах. И почтенный Бадрах — тоже шпион. Любопытно, что за гербовые бумаги были в коричневом конверте, запечатанном сургучом, в том, который Бадрах наказал передать отцу? Для кого они предназначаются? Если он донесет на Бадзара, то и Бадрах не останется в долгу: он скажет обо всем, что знает про Цокто. Но разве Цокто обязан отвечать за дела своего отца? Почему он должен скрывать свое прошлое и прятаться всю жизнь? Пожалуй, если он раскроет этот заговор, то никто уже не сможет упрекнуть его в чем-либо. Ведь отца он почти не помнит. И возможно даже, его сделают за эту заслугу старшим научным сотрудником. Зачем ему пастбища и богатства отца? Ведь он ничего не смыслит в хозяйстве, а тех денег, которые он получает в Ученом комитете, ему вполне хватает на жизнь. Главное же — никаких беспокойств…
В конце концов он все же забылся тяжелым сном.
А среди ночи налетел ураган.
Кажется, вчерашний закат предвещал хорошую погоду, а среди ночи ураган унес юрту агрометеорологической станции. Пушкарев, Дамбасурен и Цокто, оглушенные и ослепленные, ползали по земле, кричали что-то друг другу, цеплялись за кусты караганы. Наконец агроном нащупал в темноте руку Пушкарева и крикнул ему в самое ухо:
— Все унесло: и сушильный шкаф и приборы!..
— Нужно было балласт навешать… балласт! — обливаясь холодным потом, орал Цокто.
