Солдаты молчали: лакать на дармовщину самогон, спать на чужих постелях с молодыми вдовами — это одно, а идти против народной власти, к чему призывает Шильцев, — совсем другое. Но возражать своему командиру боялись, опасаясь его сумасбродного нрава. Шильцев сквозь пальцы смотрел на пьянство и воровство среди солдат, однако вовсе не терпел ослушания, невыполнения его приказов.
Солдаты целыми днями бражничали в трактирах, и горожане страшились встреч с гуляками в военной форме на малолюдных улицах.
Председатель укома партии Ермил Иванович Барышев и председатель уездного Совета Шуваев много раз указывали Шильцеву на то, что он распустил солдат, разложил дисциплину, и, ссылаясь на предписание Народного комиссариата по военным делам, обязывали его навести порядок в гарнизоне.
Шильцев молча выслушивал справедливые замечания, перевирал их, передавая солдатам, вызывал у бойцов недовольство укомом и уисполкомом, которые будто бы незаконно вмешиваются в их дела. Это недовольство постепенно копилось и готово было в любую минуту выплеснуться наружу. Последней каплей, переполнившей чашу, стали поимские события.
Уездный Совет принял постановление распустить Поимский волостной Совет, в котором было засилье кулаков. Предписывалось: всех мироедов изгнать из Совета, а имущество их реквизировать.
Поим — богатое село. В центре его две большие церкви, много двухэтажных каменных домов. До революции на поимские ярмарки съезжались торговые люди со всей округи. Советская власть установилась в Поимской волости позже других в уезде. С первых дней создания Совета в него вошли одни кулаки.
В Поим было послано около двухсот бойцов, командовал отрядом уездный военком Шильцев.
Предписанная реквизиция кулацкого имущества превратилась в открытый грабеж. Пьяные солдаты вламывались в дома, насильно отбирали ценности, кутили и безобразничали.
Степан Алексеевич, получив сигнал о недостойном поведении бойцов, немедленно выехал в Поим, нашел Шильцева и потребовал прекратить пьянство и грабеж.
— Давай спросим солдат. Советскую демократию нельзя нарушать, — издевательски проговорил Шильцев, выслушав Шуваева. От самого военкома за версту несло перегаром.
На церковной площади собралось человек шестьдесят-семьдесят, и те были изрядно выпивши.
Степан Алексеевич обратился с речью к собравшимся. Солдаты освистали его, из толпы раздавались голоса: «Долой большевиков! На мушку!»
Шуваев понял, что он бессилен навести порядок, и возвратился в Чембар. Посоветовавшись с Ермилом Ивановичем Барышевым, отдал приказ об аресте Шильцева.
