— Он выступал? О чем говорил? — нетерпеливо спрашивал Василий.
— Да, Ильич выступал: он говорил о роли чрезвычайных комиссий, о контрреволюционных и обывательских нападках на них, о задачах. — Земсков закурил, помолчал, словно испытывая терпение Прошина, и продолжал:
— От чекистов требуется решительность, быстрота и верность, говорил Владимир Ильич…
— А Феликс Эдмундович выступал? — нетерпеливо спросил Василий.
— На этом вечере нет, а на совещании выступал.
— А он о чем говорил?
— О задачах чекистов, о бережном отношении к тем, кого они лишают свободы…
— К врагам, что ли? — спросил Прошин с недоумением.
— Именно к врагам! Вот послушай, как говорил товарищ Дзержинский. — Земсков разжег погасшую папиросу. — К арестуемым надо относиться гораздо вежливее, чем к близкому человеку, потому что лишенный свободы не может защищаться и он в нашей власти…
— Да, да! — только и мог сказать Василий: так неожиданны были для него слова Дзержинского.
— Жизнь подтверждает верность этих слов, — сказал Земсков. — Был такой случай: поступили заявления на хозяина керосиновой лавки Бочкина, или Кадушкина, что он ведет контрреволюционную агитацию. Формально его можно было арестовать и судить. Я доложил материалы члену коллегии губчека товарищу Егорову Ивану Егоровичу. Он посоветовал поговорить с керосинщиком. Я удивился, как ты сейчас. Что же оказалось? Бочкин — безграмотный, аполитичный человек, как попугай, повторяющий чужие слова.
— И чем кончилось это дело?
— Чем? Мы вызвали того Бочкина, разъяснили ему заблуждения и предупредили, что он может быть привлечен к ответственности за такие разговоры… По тем временам это была принципиально новая мера — ведь нашей революции не было и года, бушевал белый террор.
Василий внимательно слушал, переспрашивал — для него это были не просто откровения опытного товарища, но и наука на будущее.
Назавтра, ознакомившись со всеми материалами по банде Недосекина, Сергей Степанович помог определить основные мероприятия по делу и хотел принять личное участие в их проведении.
Но неожиданный телефонный звонок нарушил его планы. Земскову передали, что его срочно вызывают в Москву.
Это была последняя встреча Прошина и Земскова, их дороги разошлись на долгие годы.
