— Не-е, в лес мы с тобой пойдём завтра, а нынче я своей старухе слово дал, что починю крышу на сарае…
И дед принялся за чай. Он пил, держа чашку обеими руками и уткнувшись в неё сухоньким лицом. А вот жена его чаёвничала важно: она громко студила чай, надувая румяные щёки, то и дело ныряла рукой в миску за пирожком или бубликом. Было видно, что Пелагея поесть любила и умела. Дед Акимыч, напротив, казался поглощённым одними своими мыслями.
— А вот как ты думаешь, — спросил он Лёньку, — зачем это мы с тобой пойдём в лес?
— Грибы собирать, — решил Лёнька, — или ягоды.
— А вот и нет, — дед поднял палец. — В лес мы с тобой пойдём за чудесами. Тебе сколько годков?
— Девять, я второй класс закончил, — похвалился Лёнька.
— Ну, значит, чудеса ещё любишь.
— У тебя, дурня, — вдруг не выдержала Пелагея, — до старости лет одни глупости на уме! Вот нашёл наконец-то ровню себе!..
— Сколько помню, всё ты, Федя, чудишь, — согласилась и бабушка. — И впрямь непоседливая твоя душа, прямо-таки ребяческая. Угомонишься ли?
— Уважаемая Антонина Ивановна, — сердечно ответил дед. — Если, скажем, взять, к примеру, индюка, то конечно… Он как вырастет, так и заважничает, так и надуется весь, — дед покосился на свою супругу. — А иная божья тварь до самой своей смерти скачет да радуется, — и он с достоинством поставил на стол порожнюю чашку.
— А как это — за чудесами? — вернул его Лёнька к прежним мыслям.
— Да это проще, чем по грибы, — стал объяснять Акимыч. — Входишь в лес и сперва-наперво здороваешься с лесным хозяином…
— С кем это? — не понял Ленька.
— Известно, с кем, с лешим, а то с кем же? Он там за главного, все тайны лесные у него хранятся. Захочет — поведает, а нет — так ничего и не узнаешь. Ну а уж если не поздороваешься с ним, тогда разве что шишек к самовару бабке принесёшь.
— Ну, понёс старый, — опять вмешалась Пелагея. — Ну что ты голову ребёнку морочишь? Настращаешь ведь, он потом в лес забоится идти. Гони ты нас, Тоня, — кивнула она бабушке. — Чаю мы попили, гостя твоего повидали, пора и честь знать… А то по ком-то крыша уже плачет, а он всё языком метёт, чисто помелом! Не слушай его, Лёня, он приврать всегда горазд. А ты, — повернулась она к деду, — собирайся и пошли, нечего рассиживаться, не зима ещё.
И стала оттирать Акимыча к выходу.
— Ежа-то, ежа!.. — вспомнил тот уже на пороге. — Не забудь выпустить!
Бабушка пошла провожать гостей, а Лёнька, оставшись один, решил напоить ежонка молоком. Тот угощению обрадовался и начал лакать. Кот не вытерпел, прыгнул с лавки и кругами заходил возле ежа. Лёнька шикнул на усатого.
