Проснулся Янеш от того, что что-то ползало по носу. Не открывая глаз, Янеш отмахнулся рукой, рядом хихикнули, а по носу так и продолжало что-то ползать. И было очень тихо. Поэтому Янеш решил, что он еще спит и это ему снится. Но что-то щекотное продолжало елозить по носу. Изловчившись, Янеш пришлепнул себя по носу, надеясь прибить надоеду. Но под рукой оказалось что-то мягкое и пушистое. Янеш, все еще не открывая глаз, начал ощупывать дальше. Это мягкое и пушистое продолжалось еще и еще и очень напоминало кошачий хвост. Чем, собственно говоря, и было.
Янеш, наконец, открыл глаза и выпустил Торстуров хвост. Пушистые помощники, видимо, уже плотно позавтракали мышами, что водились здесь во множестве и тщательно вылизывались.
Что-то мешало ушам, и Янеш осторожно прикоснулся к ним. Каждое ухо было «зачехлено», как фары у джипа. И слышать Янеш ничего не мог. Зато мог видеть, и это очень радовало. А видел он деревянную перекладину лестницы, опущенной вниз.
Янеш потянулся, надел было мешок на плечи, но передумал, достал из него Хрустальный Глаз, который засиял, а затем стал тянуть Янеша к выходу. Держать его было неудобно, но отпустить Янеш боялся — вдруг улетит.
— Мусьмочка, — сказал Янеш, но голоса своего он не услышал, — если ты меня слышишь, то кивни.
Мусьма кивнула, хотя и подумала, что кивающая кошка — это полный бред. А, Янеш, поняв, что его слышать могут, сказал:
— Помогите мне эту штуку привязать.
Пушистые взяли полотенце, что было в мешке и, завернув в него Глаз, привязали Янешу на пояс. Получилось неплохо, как сумочка-кенгурушка.
А Янеш, словно подчиняясь какому-то внутреннему порыву, осторожно прорезал полотенце, что бы получилось окошко.
— Глаз, он видеть должен, — сообщил он пушистым.
Мусьма вспрыгнула на плечо, потерлась об ухо мордочкой и Янеш вдруг услышал внутри головы:
— Конечно, видеть должен.
Оказывается Мусьма, при необходимости, была и телепатом. Правда, она уверяла, что может это делать только при соприкосновении головами, но Янешу и этого было достаточно.
Глаз тянул и наша компания, выбравшись с хутора, пошла дальше по дороге к городу.
Мусьма ехала на плече, и Янеш решил порасспросить ее.
— Скажи, — сказал он, — а почему мы ночевали на сеновале, а не в доме?
— Видишь ли, — ответила кошка, и Янеш про себя отметил, что использует она визуальное слово, — этот хутор называется «Звенящий дом». Время от времени, что-то начинает там завывать на разные голоса так, что и стекла, и посуда звенит. Жители хутора знают о приближающимся звоне и уходят ночевать в город. Дом свой они любят, но когда он звенит — спать там невозможно. Поэтому и мы ночевали на сеновале.
