К лету 2011 года моя вечерняя жизнь обрела порядок, видимо похожий на тот, какой формируется у многих тридцатипятилетних холостяков, чье существование определяют их кошки. Пожалуй, слишком увлекался взятыми напрокат дисками с киноэпопеями, отвлекаясь на «Твиттер», «Фейсбук» и письма, но делал перерывы, чтобы при помощи кофейной кружки спасти очередную мышь или осторожно оторвать от своей лодыжки маленькие челюсти. Последнее действие производят не все тридцатипятилетние владельцы кошек, а только один – хозяин Шипли. Я ел здоровую пищу и таращился в экран. А если часто разговаривал с котами, то убеждал себя, что это лучше, чем говорить с собой, и это тоже активная социальная жизнь.
Самые оживленные беседы происходили с Шипли и Ральфом, ни один из которых так и не осознал, что не все в жизни должно иметь звуковую дорожку. Винить, кроме себя, мне некого. Их громогласность год от года все больше выходила из-под контроля, но, проведя столько времени в обществе отца, деда и дяди Кена, не могу не признать, что данное качество присуще нашей семье, и с этим ничего не поделать. Именно уровень производимого котами шума позволяет поверить, что они из одного помета, хотя внешностью похожи не больше, чем лев-недоросток и паукообразная обезьяна.
Их появление всегда сопровождается фанфарами. Нисколько не сомневаюсь, будь у них по маленькому горну, они трубили бы в них, пролезая в кошачий люк. Я надеялся, что хотя бы раз, врываясь в дом и мяукая на пределе своих голосов, они зовут меня на помощь к раненому зверю или упавшему в колодец ребенку, но ничего подобного не случалось.
– Ра-а-альф! – выкрикивает Ральф.
– Что, большая ворона снова посмеялась на твоими усами? – спрашиваю я.
– Ра-а-альф!
– Не беспокойся. Тебе ничего не грозит. Металлическая сушилка не появится. Сегодня никакой стирки. И еще: обещаю, если помою руки, выжду не менее получаса, прежде чем тебя погладить.
– Ра-а-альф!
– Ты про Обаму? Беспокоишься, что республиканцы затеют кампанию, чтобы его очернить, и он не пройдет на второй срок? Хочу тебя успокоить: впереди полтора года, так что расслабься.
– Ра-а-а-алллоооо!
– Неужели? Ты пошел прогуляться и услышал из открытого окна чьей-то кухни песню Лили Аллен? Я ее знаю. Прости. Такого никто не заслуживает. Мне следовало отнестись к тебе с большим сочувствием.
Разговоры с Шипли часто получались более язвительными, особенно с его стороны.
– Не надо так говорить, – упрекал я, когда Шипли оглушал меня залпом пушечной кошачьей брани. – Это очень обидно, не все люди такие толстокожие, как я.
