— Дорьку чего ж не привез с собою?
— Не схотела. Да и я не сразу сюда — в Галюгай заезжал.
— А ежли грех какой? У вас же там все впокот.
— Не бреши ты, Стеша. Я же тебе уже сто разов говорил, что казаки у нас от баб ночуют в отдельности. А что касаемо греха, так от него и на печке не убережешься. А Дорька ить уже не маленькая, соображает, чать.
— То–то и оно, что не маленькая, — вздохнула женщина. — С маленькими детками — маленькое горе, с большими… Охо–хо! Вон Устя мается, бедная. Давче знов прибегала, говорит, житья нет от свекров.
— Не я ее туда спровадил… Сами заварили, сами и расхлебывайте. Богатства вам захотелось? Дай–ка, Стеша, чего поисть…
— Да там в печи… достань борщ, похлебай, — ответила Стеша. А Казбек с усмешкой подумал: «Моему б отцу так мать ответила».
Денис взял рогач, вытащил чугун, зачерпнул деревянным половником, попробовал на вкус, поморщился:
— Чтой–то, девка, борщ твой несоленый, кубыть…
— Хм, — презрительно кашлянула супруга, — всем — соленый, а ему — несоленый. Вон возьми соль да посоли.
Денис налил борща в глиняную миску, густо посыпал крупной солью. Некоторое время ел молча, но потом не выдержал, упрекнул жену:
— Что ни гутарь, старая, а борщ у тебя нонче не того…
— Чаво? — в голосе Стешки послышались угрожающие ноты.
— Да говорю, нескусный у тебя борщ нонче.
— У–у! — Стешка негодующе махнула костлявой рукой. — Всем — скусный, а ему — нескусный, — и немного помолчав, с презрением съязвила: — Князь какой нашелся… Вон гость, так тот ел да похваливал, а ты, видать, старый, там в своей коммуне зажрался.
Довод оказался веским, и Денис с готовностью согласился, что борщ сам по себе «ничаво», что он, по–видимому, не разобрал вкуса с устатку.
Он доел борщ, снял с себя мачи, сунул их в лоханку с водой, чтоб за ночь не ссохлись, и, потушив лампу, полез на печку.
— Баба ты баба и есть, — услышал Казбек спустя минуту оттуда его приглушенный голос, — те–омная, как вот энта труба в середке, — слышно было, как он щелкнул ногтем по кирпичу.
— Гляди–кось, светлый какой нашелся, — обиделась супруга, — прохвессор вшивый.
Денис аж крякнул от такой неожиданной реплики своей половины. Натужно засмеявшись, он заговорил снова:
— И откуда у вас, у баб, такая ядовитая сравнения берется?
На некоторое время воцарилась тишина. Слышно было, как под нарами шуршали мыши, а в сенцах чихнул спросонья кобель и яростно заскреб лапой по шерсти, разгоняя блох. Затем Денис вновь нарушил тишину.
