Самолет медленно перевернулся на бок, словно устал, и начал падать. Первые сотни футов он падал, а затем вошел в штопор. В самолете теперь не было ни пламени, ни дыма. Он не рухнул на землю прямо, а ударился о нее под углом, зарывшись носом и подняв в воздух облако пыли. Из этого облака затем выкатилось то, что осталось от самолета. Корпус прокувыркался примерно сотню ярдов и остановился.
В небе появился черный кинжал.
ГЛАВА 2 РАССКАЗ СИДА
Лезвие кинжала было примерно футов двести в длину. Рукоять была меньше, около пятидесяти футов, в то время как перекрестие - длиной футов двадцать.
Он был черен, необычно черен даже при лунном свете, при котором все кажутся серыми. Сходство видения с кинжалом сразу бросалось в глаза. Длинное лезвие утончалось до острия иголки. Сам кинжал лежал на небе приблизительно вдоль меридиана, острием указывая на юг.
Сид, превратившись в комок напрягшихся мускулов, смотрел на этот феномен, прижав свое длинное лицо к иллюминатору самолета.
Кинжал оставался в небе долго. Он висел как раз над тем местом, где разбился самолет Дока. Время, пока он был виден, показалось вечностью, но на самом деле явление длилось не больше минуты. Затем он начал довольно быстро рассеиваться и превращаться в черную дымку. Наконец он исчез.
Когда Сид попытался заговорить, у него вышел только хрип. Он откашлялся.
- Нам бы л-л-учше с-спуститься вниз и посмотреть, - сказал он, слегка заикаясь.
Аэроплан Дока упал на вспаханное и проборонованное поле, подняв повсюду клубы пыли. Мягкая земля была плохим местом для посадки, и пилот Сида направил самолет на лежащий по соседству ровный- луг.
- Иди посмотри, - сказал пилот.
- Но...
- Я останусь здесь, - сказал пилот, - и буду стеречь аэроплан.
Его голос был грубым, решительным. Сид выругался:
- Черт бы тебя побрал, ты совсем не хочешь рисковать!
- Какого черта! Я нанимался только летать, и баста!
Сид осторожно приближался к разбитому аэроплану.
Он нес в руке фонарь. Фюзеляж аэроплана Дока был без крыльев, без шасси, без части хвоста и представлял из себя груду металла. Сиду пришлось немало потрудиться, прежде чем он справился с дверью. Она неожиданно оторвалась, и он отлетел вместе с ней. Он поднялся, заглянул внутрь кабины, сказал: "Уф!" - и отошел.
Все внутри кабины почернело и обуглилось. Краска покоробилась, висела ошметками на металле. Кожа на креслах была опалена. Не могло быть ни единого живого существа в кабине, так как языки ярко-белого пламени вылизали буквально все.
