Слово «мальчик» она произнесла немного странно — шелковисто и словно с двумя ударениями, — словно с акцентом. Ну или с намёком на акцент. Как будто там, где она жила в детстве, люди разговаривали на каком-то языке, который был похож на пение.
— Ну, я… просто не взял её с собой. Тяжело таскать.
Женщина опять качнула головой, на этот раз с нескрываемым презрением. Она рывком засучила левую штанину своего комбинезона. Ниже колена вместо ноги у неё торчал деревянный столбик, которым она стукнула о дощатый пол рядом с Питером.
— Вот, мальчик. Нога. Её тяжело таскать, знаешь ли. Массив сосны. Но я же таскаю, правда?
Тут женщина разглядела на своей деревянной ноге что-то, что, кажется, ей не понравилось. Она вытянула из-за пояса нож, наклонилась и чиркнула им по дереву, выхватив узкую полоску чуть выше того места, где должна была быть её лодыжка. Закончив, она разогнулась и опять смотрела прямо на Питера. И кончик её ножа смотрел прямо на Питера.
— Ну-с, попробуем ещё раз. Мне страшно любопытно: если ты был на тренировке по бейсболу, как же это получилось, что ты без биты?
Взгляд Питера скользнул с ножа на лицо женщины и опять соскочил на кончик ножа. Лезвие зловеще изгибалось, отсвечивало длинно и тонко. Ладно, может, она сумасшедшая. Может, и хуже. Сердце в груди у Питера спотыкалось, во рту пересохло, как в пустыне, но у него всё же получилось ответить:
— У меня её нет.
Женщина сверкнула полуусмешкой и подмигнула.
— Уже лучше. Хоть чуть-чуть похоже на правду. Как тебя зовут?
Питер сказал.
— Ну, Питер Без-битер, что там с твоей ногой?
Не отрывая взгляда от ножа, он стал разматывать накрученную флисовую куртку. Он даже не касался ступни, но боль снова выстрелила снизу вверх. Питера бросило в дрожь. Только сейчас он понял, что страшно замёрз.
— Я её подвернул.
Женщина присела на корточки, её деревянная нога выставилась неловко вбок. Питер отвёл глаза.
— Не двигайся.
Он даже не успел сообразить, что происходит, а она уже сунула холодное лезвие своего ножа внутрь его носка и вскрыла его одним движением. Питер крепко сжал губы, чтобы не закричать. Нога лежала раздутая, как баклажан, и такого же цвета.
— И ты на этом ходил?
Питер указал рукой на обломанную ветку, которая лежала рядом на полу:
— Я сделал себе палку.
Рука задрожала, и он её опустил.
Женщина кивнула и взялась обеими руками снизу за его пятку.
— Сейчас я её приподниму, — предупредила она. — Готов?
— Нет! Не трогайте!
Но женщина уже ощупывала его ногу. Время от времени она командовала:
