«Ты сможешь поесть, когда все будет готово», — сказала она. — «Не раньше».
Она бросила пригоршню риса в кипящий бульон, а затем накрыла кастрюлю перевернутой деревянной миской, чтобы не выпускать пар. Несмотря на огонь очага, Адала дрожала. Солнце село, и в лагерь заползала болезненная прохлада. Липкий холод каждую ночь сочился из долины. Он проникал в кости и заставлял ныть все тело, словно вымывая малейшие частицы тепла. Лишь добрый горячий огонь сдерживал могильный холод. Если холод был столь сильным здесь, у входа в долину, она могла лишь представить, насколько хуже было внутри. Возможно, это была смерть, уготованная лэддэд Теми, Кто Наверху: превратить их в трупы, пока они спали.
Когда рис был готов, Адала сняла накрывавшую миску и зачерпнула в нее скромную порцию баранины с рисом. Две буханки дополнили блюдо, и она передала его своему необычному гостю. Шоббат глубоко вдохнул пар от дымящейся миски, и облизнул губы.
«Когда ты войдешь в долину?» — спросила Адала, приступая к своей собственной скудной трапезе.
«Скоро. Жду знака».
Он говорил так каждый вечер, когда она задавала этот вопрос. На этот раз она не приняла его.
«Завтра».
Язык Шоббата перестал лакать пищу. Он посмотрел на хмурую женщину, вопросительно выгнув бровь.
«Почему… за-а-тра?» — Его звериная пасть с трудом подходила для формирования определенных звуков.
«Те, Кто Наверху учат нас быть гостеприимными три восхода солнца. После этого гость становится костью. Ты уйдешь завтра».
«Я — Шоббат!»
«Так ты сам сказал, но принц или чудовище, ты исчерпал запас гостеприимства. Уходи по собственной воле, или будешь выгнан. Выбор за тобой».
Он зарычал, обнажая свирепые клыки. Адала взяла из костра горящую ветку и ткнула ей в него. Он отпрянул. Губы изогнулись, снова пряча длинные зубы, он сдался.
«За-а-тра».
С тех пор, как зверь начал спать в ее палатке, Адала стала спать снаружи. Она раскатала спальный мешок перед палаткой и устроилась на ночь. Хотя Адала верила, что ее маита защитит ее от трусливой твари, она все равно прятала кинжал под круглой парчовой подушкой. Как всегда, дневная работа так сильно утомила ее, что она заснула, едва сомкнув веки.
* * *
Наверху незаконченной стены четверо часовых кочевников плотнее обмотали шеи шарфами и сбились в кучу. Без отгоняющего холод огня, их дежурство было мукой. У предприимчивых Вейя-Лу была следующий после огня отличный способ согреться. Из рук в руки переходила бутыль с пальмовым вином. Один из дозорных отошел, чтобы ответить на зов природы. Он успел сделать лишь несколько шагов, когда земля внезапно ушла у него из-под ног, и он рухнул со стены в сторону долины. Его товарищи рассмеялись и принялись отпускать грубые комментарии касательно его неспособности пить. Один из кочевников, сочувствовавший больше остальных, направился ему помочь. Он, пошатываясь, спустился с груды камней, зовя своего товарища по имени. Внезапно его зов прекратился.
