Она обрадовалась, и в выражении ее лица он увидел картины дерзких набегов на спине грифона, лязг стали о сталь. Беседующий слегка улыбнулся своему отважному генералу.
«Мне нужно, чтобы вы навестили жрицу».
* * *
Кровать дрожала. Изготовленная из веревочной сетки, натянутой между четырьмя стойками и накрытой тонким хлопчатым матрасом, она имела склонность сотрясаться от малейшего волнения. Гилтас, всегда настороже, открыл глаза и молча оценил ситуацию.
Его личные покои освещались мягким светом голубой лампы-линзы, висевшей на стойке палатки у входа. Безыскусные полотняные стулья и кресла вокруг кровати были пусты. Кериансерай лежала рядом с ним лицом вниз, неподвижная, как статуя. Ее крепко стиснутые в кулаки руки сжимали матрас. Каждые несколько секунд все ее тело сотрясалось.
Он слегка коснулся ее плеча, пытаясь прогнать плохой сон. Ее кожа была сухой и лихорадочно горячей. Она не проснулась. Он несколько раз прошептал ее имя, он она по-прежнему не реагировала. Когда он положил ей на щеку руку, она пробудилась и так резко и сильно перевернулась, что столкнула его с кровати. Он откатился в сторону, так как его жена сражалась с невидимыми врагами. Он услышал, как затрещала в ее руках простыня.
«Кериан!» — вскрикнул он. — «Проснись!»
Она села прямо, тяжело дыша. «Гил? Ты здесь?» — хриплым голосом произнесла она, изучая его сквозь спутанную вуаль своих волос.
«Ты в Кхуриносте, любовь моя, в нашей спальне. Тебе снился сон».
В изголовье кровати со стороны Гилтаса находилась тумбочка, на которой стоял кувшин с прохладной водой и жестяной таз. Кериан плеснула воды в таз и умылась. Гилтас подошел сзади, помедлил секунду, а затем обнял ее. Она откинулась назад, прижав голову к ямке у него на шее.
«Ты билась с минотаврами?» — спросил он. Она кивнула, но больше ничего не объяснила. Он намекнул: «Разделенная ноша — облегченная ноша».
Потребовалось время, чтобы она, в конечном счете, уступила, начав жуткий рассказ. В темной комнате ее боль была осязаема, и Гилтасу пришлось заставлять себя оставаться спокойным, чтобы не нарушить течение ее повествования.
«Быколюдям потребовалось менее часа, чтобы одолеть нас. Мы убили несколько, но это было все равно, что пытаться остановить стрелами лавину», — начала она. — «Что произошло потом, заняло гораздо больше времени».
Выжившие эльфы, тяжело раненные или нет, были связаны по рукам и ногам. Были выкопаны ямы, по одной на каждого пленного, и в них брошены эльфы. Затем минотавры принялись спорить между собой. Часть хотела похоронить эльфов лицом к их утерянной родине; другие считали, что будет лучше, чтобы они были повернуты лицами к бескрайней пустыне, навечно спинами к Сильванести.
