— «Стоит риска». Как будто тебе много нужно, чтобы подвергнуть себя опасности.
— Здесь тоже небезопасно.
— Но будет, — клялся он. — Я чуть не потерял тебя! Я буду чертовски наблюдательным и более осторожным, кому теперь доверять. И, кстати, Голубой Легион, или как, там они себя называют, тоже пытались убить меня. Ты предлагаешь и мне сбежать в Судазию?
— Ты так бесишься! Подумай, Аркус. Почему эти дворяне хотят убить тебя?
— Потому что я вношу изменения. Потому что они потеряют землю, которую дал им мой брат. И потому, что они хотят держаться за старые предрассудки и ненависть.
— Да. Точно. Расмус провел два года, скручивая всех и всякого, чтобы удовлетворить его потребности, без сомнения, с Минаксом влияющим на каждую мысль и решение. И теперь ты пытаешься разобраться со все этим за несколько недель. Одно дело — подписывать договоры, но другое… парад Огнекровных перед ними.
Глаза Аркуса вспыхнули, затем сузились. — Будь очень осторожна, Руби. Если ты предполагаешь, что я использую тебя как своего рода… насмешку… — Его глаза горели холодным огнем. — Подразумеваешь, что тебе не плохо здесь из-за твоего наследия… он покачал головой. — Ты лицемерка.
— И ты дурак, если не видишь, что делаешь! Мое присутствие здесь причиняет тебе боль. И я не могу этого вынести.
Его глаза стали треснувшим льдом, его скулы и челюсти, были словно вырезанные из камня, шрамы выделялись, как, будто скульптор еще не отшлифовал края. — Я умру, прежде чем отошлю тебя, чтобы удовлетворить их ненавистные ожидания.
Клятва послала дрожь чего-то болезненно сладкого в мои нервы. — Но, Аркус, если ты умрешь, как ты думаешь, что случится со мной?
Его глаза медленно закрылись и оставались закрытыми. Он выглядел почти побежденным, так отличаясь от его обычного «я», и я вспомнила, что его тело сражалось с битвой за исцеление.
— Прости, — сказала я, упав на край кровати. — Ты так устал. Ты ранен, и тебе следует отдохнуть. Мы можем поговорить об этом позже.
Он покачал головой, все еще закрыв глаза. — Я не могу позволить, тебе уехать.
Я снова вскочила. — Ты так упрям! Это может быть единственным способом спасти нас. Я пришла сюда одна, сражалась на арене, убивала и чуть не умерла несколько раз. Теперь я должна жить, как завернутый в шерсть ягненок, чтобы не получить царапин? — Я поняла, что дрожу, и мои руки были сжаты в кулаки. Была только одна вещь, которую я не смогу вынести, это быть лишённой свободы. Я не позволю никому остановить меня — даже Аркуса. — Нет. Я поеду.
