— Билл, в тебе пропадает талант христианского проповедника, — заключил Иван.
— Возможно. Всегда считал, что хороший проповедник должен быть атеистом, который ставит во главу угла человека, а не бога. Я ведь просто изложил Постулат цели на понятном им языке.
— Слушай, ведь эти твердословы — далеко не единственные в мире. Как будто поднимается мировая волна невежества, с которой считаются парламенты и правительства. Ты не боишься, что она захлестнет Ковчег? Вот уже приходится закрывать полигон. Здесь успели все сделать. А в других местах?
— Да, я много думал над этим. У всего, включая волну мрака, есть своя постоянная времени. Поверьте, мы успеваем запустить Ковчег. На самом пределе, но успеваем. Если бы застряли еще на пару лет, могли бы не успеть. Через три года — старт. Ковчег улетит раньше, чем его захлестнет. Другое дело, что эта темная волна потом накроет нас. Но об этом будем размышлять после старта.
Билл летел назад в Грин-ривер уже в глубоких сумерках. И опять вдоль той же самой колонны, на сей раз обозначенной бесконечной чередой красных габаритных огней.
Теперь в этих сотнях школьных автобусов вместо праведной злобы сгустились другие чувства — растерянность, недоумение. Злоба, конечно, тоже, но уже не то, чтобы праведная, а самая обыкновенная.
Когда Черный Ваксман уже давно стал Белым, Роланд стал лысым девяностопятилетним стариком, Джин таким же девяностолетним, а Алекса не было на свете уже десять лет, и Длинный Хосе покоился с миром уже четверть века, и Йорану Кирку давным-давно стал пухом марсианский грунт, тогда состоялся запуск.
У любого эпохального мероприятия обязательно должен быть самый торжественный момент. В случае с Ковчегом подобный момент из естественного хода вещей не вырисовывался. Количество запусков с Земли для доставки составных частей Ковчега на орбиту превысило сотню, плюс несколько кораблей прибыло с Марса. Количество стартов заправщиков космических буксиров, которые по частям выводили караван из поля тяготения Земли, превысило три сотни. Основные системы Ковчега собирались вместе и одна за другой вводились в действие за миллионы километров от Земли. И где здесь самый торжественный момент?
Поэтому он был назначен волевым решением: главным торжеством стал запуск грузового рейса АХ 220, который нес последние двенадцать модулей Инкубатора с криоконсервированными эмбрионами, в том числе и человеческими.
Торжественные запуски обычно проводились не с рабочей стартовой площадки в боливийском высокогорье, а с исторического комплекса на мысе Канаверал, который уже давно служил музеем и лишь в исключительных случаях — космодромом.
