Стройная теория Большого взрыва оказалась мутной в самом начале — там требовались филигранно подогнанные начальные условия. Кто это так подогнал? Конечно, Создатель, торжествовали церковники. Но в 1980‑х годах физики все опошлили: разработали теорию инфляции, объяснив, как это делается само собой без Создателя… Одобрительно смеются. Тоже мне, восемьдесят процентов религиозного населения… Так, вечная инфляция, надо напрячься, здесь трудно… Скручивает мозги в бараний рог. Еще антропный принцип… Устали, но держимся.
— Ну вот и все, а теперь вопросы!
— Куда помещаются все эти вселенные?
— Что было до стадии инфляции?
— Новые вселенные рождаются прямо сейчас?
— А может ли во вселенных с другими законами физики быть жизнь, не похожая на нашу?
— А мы сами тоже расширяемся вместе с расширяющейся Вселенной?
— Если в черную дыру кинуть кирпич, то дыра станет тяжелее на массу этого кирпича?
— Вы рассказали про космологическую инфляцию. А бывает ли космологическая дефляция?
— С какой скоростью мы движемся по Вселенной?
— Относительно чего 600 километров в секунду?
— А что дальше произойдет со Вселенной? Темная энергия оторвет планеты от звезд?
— Будут ли во Вселенной новые фазовые переходы вакуума?
— Если в разных вселенных законы физики разные, за какое время устанавливаются эти законы?
— Какая температура была во время инфляции?
— Если мы никогда не сможем наблюдать другие вселенные, значит ли это, что их как бы и нет?
Вопросы не закончились — закончилось время. Куда дальше? Телеканал «Каскад», целевая аудитория — бизнес, белые воротнички, студенты. Опять задворки. Ведущий — парень лет сорока, умница, многое знает про Ковчег.
— У меня неожиданный вопрос: как вы воспринимаете мир, когда выезжаете за пределы своего научного парка? Мир, где подавляющее большинство все свободное время смотрит глобальные телеканалы, клюет на рекламу, считает науку подозрительным и опасным делом, руководствуется гороскопами и считает, что вы со своим Ковчегом залезли ему в карман.
— Вы знаете, а я не вижу такого мира. Меня везде встречают люди, в которых я распознаю единомышленников, и, видимо, везут меня особыми маршрутами, ведут особыми коридорами, где сплошь нормальные люди, понимающие с полуслова. На лекции приходят замечательные любознательные люди. Я знаю о существовании большинства, про которое вы говорите, но оно как будто прячется от меня. И уже давно никто не спрашивает, зачем нужен Ковчег, — все, кто хотел бы спросить, где-то прячутся или стесняются.
