Участники проекта кучкой собрались в фойе.
— Ну вот, теперь нашему проекту народ навесит имя «Ковчег», и отвертеться от этого уже не удастся.
— Так, значит, Алекс у нас будет Ноем, только облик слабоват — срочно отращивай кустистую шевелюру с бородой и крась под седину, — сказал Длинный Хосе.
— А ты тогда точно будешь одним из сыновей, причем известно каким — Хамом. Красься в рыжий, — ответил Роланд.
— Хорошо, я готов быть Хамом с большой буквы, а ты останешься хамом с маленькой, — парировал Хосе.
А пожалуй, мне нравится эта идея, — заключил Алекс. — В названии типа «Ковчег 47 Либра» есть что-то оптимистическое. Намек на то, что должны последовать «Ковчег 57 Кассиопеи» и так далее.
Алекс вернулся с заседания совета парка, возбужденный, как после драки. Его ждали Роланд, Длинный Хосе и Джин Куни.
— Ну как?
— Двадцать.
— Чего?
— Миллионов. Баксов.
— Не так, чтобы очень густо.
— Ну как сказать. Это все, что я смог вытрясти. Сначала хотели отделаться двумя миллионами — дескать, на командировки, приглашения и пару конференций хватит, а там видно будет. Ни одного возражения по сути не прозвучало. Одно мычание. Я говорю, что этого даже на раскачку не хватит. Говорю, вы же потом все будете использовать проект как знамя. Будете всюду твердить о своей причастности к нему. Неужели это не стоит хотя бы тридцати миллионов для начала? Ведь если мы убедим мир, потекут сотни миллиардов! То есть я, конечно, прибег к демагогии, но сработало! Вообще есть такой интересный эффект: каждый член совета по отдельности — умный хороший человек. Но когда мы собираемся вместе на заседание совета, наша сумма оказывается глупее и примитивнее слагаемых.
— Что мы сможем сделать осмысленного на двадцать миллионов?
— Сможем привести в движение некое ощутимое количество мозгов. Надо срочно устраивать пресс-конференцию. Пусть лучше мир узнает о проекте от нас, чем с чужих слов.
— Где, по-твоему, лучше?
— По-моему, в Европе. В той же Женеве. Там, кстати, все еще подает признаки жизни ЦЕРН. Там полно полубезработных физиков, которые ищут себе экологическую нишу. В частности, львиная доля теоретиков занята изобретением теорий, якобы конкурентных по отношению к стандартной супермодели, которые невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Они, конечно, грамотные люди, и часть из них будет рада сменить занятие и завербоваться к нам. А грамотный человек — он и в Африке грамотный.
— Кто из нас будет вещать на пресс-конференции? — спросил Хосе. — Я бы не прочь поговорить с журналюгами начистоту.
