Похвала недругу | страница 43
Еле дождался утра — ждал, когда придет горничная, хотелось услышать, что скажет она о творении рук моих. Пришла она только перед обедом. Пришла и ахнула! А мне надо было видеть, чтобы запомнить на всю жизнь тот восторг, который был в ее глазах! Уверяю вас, ни один мой рассказ, ни одна повесть ни у кого не вызывали такого восхищения, как эти шторы! Ради этой минуты стоило жить! Я понял, что шторки — мое лучшее произведение, которое останется в памяти народной.
— Как уютно стало! — наконец обрела она дар речи и огляделась вокруг.
— Хорошо, правда? — Гордый, я тоже огляделся. — Вот теперь можно и садиться наконец-то вплотную за работу!
— Можно… — сказала она и протянула мне какие-то бумажки: — Это билет на поезд… Вы заказывали?
— Уже принесли? — удивился я и, развернув билет, увидел, что мой поезд отправляется завтра в 16-00. — Как быстро пролетело время!
— Это всегда так, — философски заметила горничная. — Если работа спорится, время летит незаметно.
Жаль. Очень жаль. Я ведь не все еще сделал: рамы на зиму в этой комнате так и останутся теперь незаклеенными, а я собрался это сделать завтра — мои соседи из девятого свои окна вчера оклеили.
Когда я проезжал на такси мимо хозмага, меня увидел знакомый продавец, остановил:
— Уже уезжаете? А к нам в продажу шифер поступил. Разве вам не нужен?
— Предложите его писателю, который живет на верхнем этаже. Жаловался — протекает.
Вы спросите: «Что же я написал?»
Да!.. Но зато у меня теперь есть полный набор слесарных, столярных и портновских инструментов, и жена моя по этому поводу говорит:
— Наконец-то у нас в доме появился настоящий мужчина!
А такое услышать от жены даже на склоне лет, скажу вам, не просто приятно, но очень важно, потому что нет ничего нужнее для творческой работы, чем доброе расположение к тебе собственной супруги.
Работайте в Домах творчества!
РАССКАЗЫ ИЗ ЖИЗНИ ЛИТЕРАТОРА ЭРАЗМА ИВАНОВИЧА НЕВАЛЯЙКИНА
ЛЕГКАЯ АТЛЁТИКА
Встреча была совершенно неожиданной: на него засматривались люди, засмотрелся и я. И было на что! По улице шел не человек — глыба! Редко встретишь теперь такого богатыря: возвышался над всеми, будто на лошади ехал. Одет в длинный, до пят, тулуп иностранного пошива, подпоясан цветным кушаком. На голове шапка из меха молочного тюлененка, в руках желтый портфель величиной с товарный пульмановский вагон. Шел он не то чтобы важно, но с достоинством, голову, как делают современные интеллектуалы, склонил чуть набок, глаза, заволоченно-задумчивые, ничего не выражающие, были настроены на мировую скорбь.