— Может, они привыкли в шахте к темноте? К тому же они отдыхали, а я приехал работать.
— Странно…
— И еще. Летом ведь день в два раза длиннее. А сейчас сплошная полярная ночь; не успело развиднеться, как снова смеркается.
— Странно… — сказала она. — Но я сделать ничего не могу, это от меня не зависит.
— Странно, — сказал я в свою очередь.
К директору идти в подобной ситуации не советую: директор лучше других осведомлен о конъюнктуре на нашей писательской «ярмарке», в наших лабиринтах он как в собственной квартире, никакой нити Ариадны ему не нужно: он назубок знает, кто есть кто. Знает, кому выйти навстречу, кого заметить, с кем поздороваться, кому улыбнуться подобострастно, кому постелить лучший коврик, а перед кем и ковер разостлать. Поэтому, если вы п р о с т о писатель, не ходите к нему. Такой визит вас надолго выведет из строя: перед вами сразу встанет во всем масштабе вся наша «ярмарка тщеславия», поднимется во весь рост наша писательская лестница, по которой все мы карабкаемся на ее вершину, станете вычислять, на какой ступеньке стоите вы, а увидев себя далеко внизу, расстроитесь и…
Не надо! Расстройство, скажу я вам, любое, даже обыкновенное расстройство желудка от столовской пищи, влияет на творческую работу крайне отрицательно. Поэтому отнеситесь ко всему так, как это сделал я — философски!
«Плевать мне на все эти проблемы! — сказал я бодро. — Поеду в магазин, накуплю лампочек — и будет свет!» Сказал и сделал. Правда, не сразу: оказывается, магазины здесь в понедельник не работают. Немного огорчился, конечно, но потом догадался, что это даже и к лучшему: понедельник, говорят, день тяжелый, так что хорошие дела лучше все-таки начинать со вторника.
Во вторник в том же хозмаге я купил шесть разносвечовых ламп, вкрутил в ночник, в настольный светильник, три — в люстру, а одну оставил про запас. Включил: свету — хоть кино снимай! Хорошо! Люблю свет! При свете и мысли светлые, при свете легко работается! Хороший свет очень важен в творческом процессе. В темноте ничего не напишешь, уверяю вас.
Но тут обнаружилось, что в этой светлой комнате я как рыбка в аквариуме: четыре больших окна на первом этаже открыты на все стороны света! Конечно, я понимаю: мало людей найдется, чтобы в ненастье стоять там, за окнами, и любоваться моей фигурой, но все-таки какая-то неловкость одолевает. И неудобство: если надо переодеться — свет выключай. И тогда я намекнул горничной:
— Шторочки бы на окна сделать?.. Занавесочки?..
