Гамаш прошел в кабинет и следующий час провел в разысканиях. И когда Рейн-Мари вернулась из бистро, он встретил ее с большим стаканом скотча и новостью.
Ему нужно попасть на Гаспé.
– На Гаспе? – переспросила она, чтобы убедиться, что услышала правильно.
Меньше всего ожидала она этого. В ванную. В магазин. Ну, в Монреаль на встречу с кем-нибудь. Но на полуостров Гаспе? В сотнях миль отсюда, там, где край Квебека омывается соленой водой.
– Ты хочешь его увидеть?
Гамаш кивнул, и Рейн-Мари сказала:
– Тогда я еду с тобой.
Он вернулся в свой кабинет. Глядя в окно, он наблюдал за тем, как выбившиеся из сил дети один за другим падали на спину в снег и двигали руками и ногами вверх-вниз, делая ангелов.
Потом они встали и поплелись домой, поеживаясь, когда тающий снег проникал им за шиворот тонкой холодной струйкой. Он налип на варежки, на шапочки с помпонами. Лица у них раскраснелись, носы рассопливились.
Их ангелы остались лежать на снегу.
А Арман в своем кабинете, глубоко вздохнув, дрожащей рукой изменил точку на ярлычке папки Амелии. С красной на зеленую.
Мишель Бребёф издалека увидел машину, приближающуюся по горной дороге. Поначалу он смотрел на нее в телескоп, а потом – невооруженным глазом. Ничто не закрывало ему обзор. Ни деревья, ни дома.
Ветер сорвал с земли все, оставил только ее суть. Немного жесткой травы и скальную породу. Словно шлифованный драгоценный камень. Даже летом здесь было небогато на туристов и временных жителей, которые приезжали полюбоваться суровой красотой этих мест и уезжали до первого снега. И лишь немногие ценители северного величия Гаспе проводили здесь всю оставшуюся часть года.
Они цеплялись за полуостров, потому что не хотели уезжать или им было некуда ехать.
Мишель Бребёф принадлежал к последним.
Машина сбросила скорость, а затем, к его удивлению, остановилась у начала подъездной дорожки к его дому, вырулив на мягкую обочину провинциального шоссе.
Да, от его дома открывался особенно захватывающий вид на утес Персé в заливе, но для фотографирования можно было выбрать места и получше.
Бребёф схватил с подоконника бинокль и навел на машину. Она была взята напрокат, о чем говорили номера. В машине сидели двое. Мужчина и женщина. Белые. Средних лет, вероятно за пятьдесят.
Состоятельные, но не выставляющие это напоказ.
Он не видел их лиц, но быстро, интуитивно сделал эти выводы по выбору машины и одежды.
Мужчина, сидящий за рулем, повернулся и сказал что-то женщине рядом с ним.
