А тут еще сосед по купе - остряк, проснувшийся от утренней свежести, потянулся, взглянул за окно и промолвил лениво, как само собой разумеющееся:
- Ерофей Павлович… Пенья, коренья и вечная мерзлота. Одним словом, девять месяцев зима, а там все лето, лето и лето…
«Куда я попал? - невольно пронеслось в моей голове.- Если здесь гиблые места, что меня ждет дальше?»
Лишь ближе к Хабаровску опять пошли веселые широкие степи, за ними к полотну дороги придвинулись сопки, на которых стеной стоял кудрявый, почти совершенно не знакомый мне по составу лес.
Тщетно я пытался угадать названия деревьев, здесь даже береза была не такая, как в европейской части России, а какая-то кудреватая, с шелушащейся почти черной корой. По распадкам и ключам росла высокая, по плечи человеку, трава и самая дикая смесь различных незнакомых мне кустарников и ползучих трав. Пыльный вихрь, несшийся за колесами вагонов, клонил к земле головки красивых цветов, во множестве усеявших обочины железнодорожного полотна.
А когда показался могучий Амур в кайме густых ивовых зарослей по берегам, с солнечными песчаными отмелями -• косами и повисшим над ним кружевным мостом, я снова почувствовал желание записать в дневник: «Дальний Восток совсем не то, что я думал. Это край-загадка!»…
Тут мне пришла в голову дельная мысль: а почему не изучить природу этого края, чтобы лес, кустарники, травы не казались мне безликой зеленой толпой, а стали бы полны знакомых лиц, о которых не только можно было бы рассказать другим, но и наедине поговорить с ними по душам?
В Хабаровске я остановился в гостинице и сразу отправился осматривать город. Он расстилался по правой стороне реки на холмистом берегу. С Комсомольской площади Амур просматривался на много километров. Приняв в себя Уссури, он у Хабаровска резко изменял направление с восточного на северо-восточное. По обе стороны поймы голубели хребты: на севере - Ванданский, на юге - Хехцирский.
По крутой многоступенчатой деревянной лестнице я спустился к самому берегу, возле которого была толчея барж, буксиров, лодок. По воде плыли радужные масляные пятна. От реки веяло свежестью. Мальчишки, забравшись на баржи, бойко взмахивали удилищами и ловили рыбу. Я подошел посмотреть: какие-то серебристые с красными плавниками и зеленые желтобрюхие с колючками, издающими скрип, но не карпы, не ерши, не сомы… Что за черт, я опять не мог назвать ни одной!
Чуть дальше по берегу, у подножия высокого утеса, раздавался веселый гомон купающихся. Не удержавшись от соблазна, я быстро разделся и кинулся в прохладные объятия желтоватых волн.
