– Это Twin Sisters – «Мы все изменим», – сказал он, отбивая пальцем по матрасу ритм. Брукс был моим живым музыкальным автоматом. Он запретил мне слушать музыку по радио, потому что там звучит куча голливудской разжижающей мозг ерунды. Поэтому каждый день – утром и вечером – он давал мне слушать то, что считал золотым музыкальным фондом.
Мы лежали на моей кровати, глядя в потолок и слушая музыку, пока в комнату не ворвался Келвин – с мокрыми волосами и зажатым в зубах кексом.
– Я готов! – крикнул он, роняя крошки мне на ковер. Мы с Бруксом сели, и он смотал наушники вокруг плеера.
– Ладно, Магнит, после школы я вернусь и принесу для тебя кое-что еще из стоящей музыки, – сказал он, улыбаясь мне. – И помни, говори «нет» всем наркотикам, кроме хороших, и учись, пока не надоест.
Он как всегда в своем репертуаре.
Я бросила взгляд на тикающие настенные часы и вздохнула.
Только одиннадцать часов. Другими словами, слишком много часов до того, как ко мне вернется музыка.
Глава 8
Мэгги
Каждый день в пять вечера я по часу принимала ванну. Сорок пять минут лежала с книгой в руке и читала. Потом откладывала ее и мылась – закрывала глаза и сморщенными, как изюм, пальцами водила куском лавандового мыла вверх и вниз по рукам. Мне нравился запах лаванды почти так же сильно, как аромат гардений. Гардении я любила больше всего. Каждую среду отец ходил на рынок и покупал для меня свежий букет цветов, чтобы поставить его на подоконнике спальни. Впервые купив гардении, он сразу понял, что это мои любимые цветы – может, по моим губам, изогнувшимся в улыбке; может, по тому, сколько раз я кивнула, вдыхая их аромат; а может, просто потому, что смог прочитать мое молчание. Отец знал обо мне все, читая мимику и подмечая каждый малейший жест. Он знал даже то, что, когда обжигающе горячая вода остывала, я погружалась в нее с головой и на пять минут задерживала дыхание.
В течение этих пяти минут я вспоминала то, что со мной случилось. Для меня это было важно – вспомнить дьявола. Как он выглядел. Что я ощущала. А если не вспоминала, то порой начинала винить себя в случившемся, забывая, что была жертвой.
Под водой мне становилось легче. Погружаясь, я избавлялась от мыслей о собственной вине.
Она не могла дышать.
Горло сжалось, словно пальцы дьявола сомкнулись на моей шее, а не на шее женщины.
Дьявол.
По крайней мере, в моих глазах он был дьяволом.
«Беги! Беги, Мэгги», – настойчиво кричал мой разум, но тело оставалось неподвижным – я была не в силах отвести взгляд от ужасной картины, развернувшейся перед глазами.
