— Бывают времена, когда эта речка разливается на всю долину. Тогда не то что на автобусе, на военном БТР не проедешь.
— А рыба в ней есть? — спросил я.
— Мелочь, конечно, водится. Чебак, хариус… Рыбой я вас в Максимихе угощу. Настоящей, байкальской.
Миша проникся ко мне симпатией, поэтому я спросил о том, что волновало больше всего:
— В Максимиху мы поедем через Сосновку?
— Она километра два в стороне, — сказал Миша. — Там и деревни-то практически нет. Одни старики остались. А вы откуда о ней знаете? — Миша пристально посмотрел на меня, словно засомневался в достоверности корреспондентского удостоверения.
— Там живет одна замечательная семья, — сказал я. — Хочу ее навестить.
— Так вы разве не к нам, в Максимиху? — На лице Миши появилось неподдельное разочарование.
— Почему же не к вам? К вам. Побуду пару дней в Сосновке, а оттуда в Максимиху. Вы к этому времени омулей наловите.
— Я на рыбалку не хожу, — серьезно ответил Миша. — Времени нет. Этим специальная бригада занимается.
— А когда мы будем в Сосновке? — спросил я.
— Часа в три-четыре.
Автобус проезжал через какие-то деревни, огибал сопки, перебирался через речушки, глухо стуча колесами по деревянным настилам стареньких мостов. Туристы с любопытством рассматривали проплывающие за окнами пейзажи, а я думал только о Маше. Наконец, Миша остановил автобус на развилке, ведущей в Сосновку, и сказал:
— Идите вот по этому проселку и придете в деревню. Заблудиться здесь негде. В Максимихе я вас жду.
Я проводил автобус взглядом, закинул сумку на плечо и направился по старой, давно не езженной, кое-где запорошенной осыпавшейся хвоей дороге. Она отвлекала от тяжелых мыслей. Дорога шла через редкий чистый сосновый лес. В таких местах обычно растут белые грибы, но здесь их не было. Может быть они уже отошли, а может быть их пора еще не наступила. Воздух был прозрачным и чистым, наполненным таинственной тишиной. Она никогда не бывает вечной и у меня возникло чувство, что сейчас должно что-то произойти. Прошагав еще несколько минут, я вдруг увидел сквозь сосны бесконечную блестящую поверхность, словно за ними находилось огромное зеркало. Я сначала оторопел, не понимая, что это, но тут же догадался: Байкал. Дорога вывела меня на берег. Я остановился, чтобы получше рассмотреть священное море, нашу национальную легенду.
Байкал уходил за горизонт, покачиваясь и дыша, словно живое существо. Похожие на мускулы волны играли на солнце золотистыми лучами и слепили глаза. Далеко справа в еле видимой голубоватой дымке прямо из воды поднимались горы. В километре от меня виднелись выбежавшие на самый берег и остановившиеся в изумлении от увиденного деревянные избы. Очевидно это и была Сосновка. Неторопливая байкальская волна, облизывая гальки, медленно накатывалась на берег и с недовольным шипением отходила назад.
