Сейчас она сидела на мраморной селле[35], а ее волосы расчесывали прислужницы. Они вплели ей в каждую из шести кос по маленькому цветку лилии. Поднесли легкую и белоснежную палу. Люциния подняла кверху длинные руки – ткань ласково коснулась упругого живота и ноющих сосков. Она стянула палу пояском на талии. Голову Люцинии украшало тонкое покрывало и венок. Она все время думала о своем возлюбленном. Да, за это короткое время она безумно полюбила его. Они стали тайными сообщниками. Они упивались страстной любовью, но тучи уже сгущались над их головами.
В этот день молитва с Великим Понтификом прошла как обычно. Все шесть весталок, шесть юных жриц, прислуживали верховному жрецу во время церемонии.
Crescam laude recens, dum Capitolium
scandet cum tacita virgine pontifex
[36]А после того, как на землю спустились густые сумерки, и таинственная Нокс[37] вошла в свои права, Люциния покинула толос, убегая прочь из храма Весты. Сегодня была не ее очередь охранять священный огонь. Но главным было иное. По Священной дороге, через форум, укрытый с головой плащом, чтобы не быть узнанным, короткими перебежками, к ней шел ее возлюбленный, Антемиол из рода Квинтиев.
Он немного запыхался, когда вошел к ней в комнату. Она снова возлежала на своем ложе и смотрела на огонь небольшого факела, привязанного к стене. Он скинул плащ, а после и претексту центуриона с пурпурной линией посередине. И остался стоять обнаженным.
Не прошло и несколько минут, как они бросились в объятия друг друга. Он ласкал ее большие и упругие груди, целовал красные соски. Она откидывала назад белую шею и раздвигала ноги.
– Возлюбленный мой, мое чрево истомилось в ожидании твоего фаллоса. Я хочу, чтобы семя твое упало в сосуд, откуда рождаются дети. И нет моих сил, терпеть эту муку: воздерживаться от желания самой природы.
– Потерпи, любимая. Ни один жрец, ни сама Максима не должны обнаружить твою порчу, если захотят тебя проверить. Осталось ждать совсем немного. Мои корабли уже почти готовы к отплытию. Скоро мы сбежим отсюда. И с наслаждением преодолею твою последнюю преграду, и семя мое вольется в твое плодоносное чрево. Я сделаю это прямо на корабле, как только мы окажемся в объятиях друг друга.
– А разве вид задних врат не выдает вторжение?
– Нет, не сразу. Очень долго этого не видно…
– А у твоего Константинуса уже видно?
– Да…
– Он страдает без твоей любви?
– Всем сердцем мне хотелось бы избавить его от страданий. Я даже знакомил его со своим другом. Но он убежал. Глупый мальчишка!
