Его пальцы прикоснулись к лепесткам скользкой плоти. Она застонала.
– Как плотно сидит в тебе пробка, – большой палец с силой надавил на разрисованную шляпку китайской игрушки. – О, как хорошо она раздвинула там все… Сегодня в гости к твоей попке придет важный гость, который станет ее повелителем на долгие годы… Ты поняла?
Она только кивала, закусив губы, едва не теряя сознания от жуткого вожделения.
– Я хорошо вижу и твою девственную писеньку. Она тоже хочет меня. Но пока – не время.
– А когда будет время? – неожиданно для самой себя прошептала она.
– Что?
– Когда будет время для моей… п*зды?
– Мила, что я слышу! Откуда ты понабралась этой вульгарной лексики?
– Я – я… не знаю. Я не могу терпеть. Я сильно хочу.
– Ты знаешь, но отчего-то эта вульгарность звучит так, что я… я. Словом, я готов растерзать тебя всюду. Порвать, словно животное. Но, Мила, я не имею пока права…
– А когда? – громким шепотом спросила она.
– Не сейчас… Ты не должна. Будь благоразумной…
Краевский наклонился к ее лону и принялся ласкать его языком. Он отстранялся лишь для того, чтобы сделать глоток воздуха, и снова его язык плотно лизал вспухший бутон меж ее скользких губ. Она была так возбуждена, что сильный оргазм свел судорогой все тело ровно через три минуты. Она вскрикнула и тут же обмякла, чуть не свалившись с высокого табурета. Краевский опустил ее ноги. Оправил платье.
– Не падай, meine liebe. Очнись. Очнись и открой свой ротик. Я не буду тебя долго мучить. Лава стоит у самого жерла…
Они вышли из салона немного растрепанные, с покупками под мышками. Сели в карету.
Пожилая мадам Сычова, владелица модного салона, еще долго смотрела вслед этой необычной парочке. Ее опытный взгляд оценил и состояние графа и бедное происхождение его спутницы.
– Да, как обнаглели нынче девицы. Этой кокотке бы с желтым билетом по улицам ходить, а она присосалась к богатому господину. А у господина, наверное, семья. Ах, какие нравы! Куда мы катимся? Содом да Гоморра!
Они сели в карету.
– Трогай. Мой бог, мы же еще в салон к Ламберу не заехали! – Краевский стукнул себя ладошкой по лбу. – Ладно, у нас будет еще возможность.
Людочка молчала, устало смежив веки.
Когда они приехали домой, она едва переступала ногами, утомленная долгой прогулкой по магазинам. Краевский заказал к пяти вечера обед из ресторана. Он сам ел с аппетитом стерляжью уху и пряженцы с зеленым луком. Пили белое Токайское. Людочка ела мало, она почти заснула в конце трапезы, уткнувшись носиком в лежащую подле нее руку.
