– Но мы можем вернуться сюда завтра утром, – с готовностью нашлась я. – Заверяю, в этом ателье работают очень быстро. Буквально за несколько часов все сделают.
Но Сильвия все равно понурилась.
– Завтра не выйдет, – тихо произнесла она. – Отец не даст мне водителя. Вечером у нас состоится прием, и все слуги будут заняты подготовкой целый день.
В этот момент я почувствовала лазейку, за которую могла бы зацепиться.
– Это не проблема, – выпалила я. – С сегодняшнего дня у меня есть автомобиль, а значит, я утром могу сама заехать за вами!
Сильвия подняла на меня взгляд полный надежды, и я видела огоньки, которые зажглись в ее глазах:
– Правда?! – переспросила она. – Вы приедете за мной в Бристоль-вилл?
– Куда? – не сразу поняла я и думая, что ослышалась. – В Бристоль-вилл?
Где-то в районе груди перехватило дыхание.
– Ну, дом, где был мой день рождения, – отозвалась девушка. – Вы же помните дорогу с прошлого раза?
Я рассеянно кивнула, и обрадованная дочурка Тамми легкой походкой устремилась по узкому переулку обратно к машине. Мне пришлось ее догонять, а в голове продолжал биться все тот же вопрос, так и оставшийся без ответа:
– Бристоль-вилл? Почему Бристоль-вилл? – переспросила я, борясь с желанием развернуть девчонку за плечи и взглянуть ей в глаза, требуя более быстрого и емкого ответа.
Но она сама остановилась, всплеснула руками и с тягостным вздохом пояснила:
– Да дурацкая история. Отец купил этот дом больше двадцати лет назад. Имение принадлежало проворовавшемуся мэру Бристолю. В тот год все имущество бывших владельцев было пущено с молотка, и папочка подсуетился, выкупив большую часть за относительно небольшие деньги. Когда все бумаги были оформлены, наша семья хотела переименовать имение в Тамми-хаус, но выяснилось, что из-за каких-то юридических проволочек это невозможно. Дом старинный, имеет историческую ценность, да и, вроде как, у Бристолей оставались какие-то наследники фамилии, имеющие в течении пятидесяти лет права на обратный выкуп, но никто так и не объявился. А потом случилась война. Думаю, и нет уже тех наследников, даже если были.
В рту пересохло, а в горле застрял ком, словно спасая меня от провала, не давая выкрикнуть, что вот она я, наследница этой самой фамилии.
И я молчала, до боли сжимая кулаки, чтобы потом выдавить хоть какое-то подобие ответа:
– Понятно.
История моих настоящих родителей, которую я так тщательно хоронила в душе, чтобы лишний раз не бередить, не вспоминать и не сожалеть о том, чего не произошло, все равно всплывала наружу. Готовясь к поездке в Панем, я очень надеялась, что не услышу в столице эту самую фамилию Бристоль, чтобы не столкнуться с соблазном узнать о настоящей матери и отце больше.
