* * *
В двери кабинета постучались. Деймон мимолетно поднял голову, на мгновение отвлекаясь от чтения документов, и произнес единственное:
– Входи, Ричард!
В комнату прошел старый дворецкий, единственный слуга, проживающий в доме уже много-много лет. Ему было далеко за семьдесят, но он все еще выглядел молодо, а по опыту мог дать фору любым коллегам своей профессии.
В свое время его наняла еще мать Дея, заявив, что надежнее и преданнее человека, чем Ричард, найти сложно. И она оказалась права.
После смерти Каролины многие слуги разбежались сами, кого-то выгнал генерал, а вот дворецкий остался. Теперь в огромном доме жило только трое – Деймон, его умудренный сединами слуга, сумевший взвалить на себя все обязанности, необходимые по хозяйству и, справляясь с ними куда успешнее молодых горничных и поварих. И кот. Большой, черный и беспородный, гоняющий ночами мышей по подвалу и иногда приходящий к Деймону в кровать спать в ноги.
– Ваша корреспонденция, – доложил дворецкий, кладя на край стола стопку конвертов. – Прикажите ли принести утренний чай?
– Лучше кофе, – Деймон ответил скупо, точно зная, что Ричард не ждет от него излишней вежливости или дружеских сантиментов.
Просто Ричард был… Ричардом. Редко рассказывающим что-то о себе, а точнее вовсе не рассказывающим, если не спрашивать; дословно выполняющим приказы, а главное, проверенным. Стопроцентно не способным на предательство.
– Будет сделано, – отозвался он и вышел из кабинета, тихо прикрывая за собой двери.
Деймон отложил документы в сторону и притянул конверты. Выкладки и сводки могли подождать, а вот корреспонденция могла быть срочной и требующей ответа.
Несколько писем Сакс-младший тут же отложил в сторону, как не требующие его внимания – очередные приглашения на званые вечера от людей, с которыми встречаться не было никакого желания. Еще два распаковал и бегло пробежался по скупым строчкам, принимая информацию к сведению. Шпионы работали, шпионы подслушивали, шпионы исправно докладывали…
А вот последний конверт заинтересовал особенно сильно. Самостоятельно сложенный и склеенный из белого листа бумаги, без опознавательных знаков и адреса, явно подброшенный к остальной корреспонденции, чтобы затеряться в ворохе писем.
Несколько минут мужчина вертел его в руках, приглядываясь к каждой вмятине и незначительной царапине на бумаге, сканировал на возможную опасность, и только после этого вскрыл.
Внутри оказался сложенный вдвое листок с аккуратно вырезанными и приклеенными газетными буквами:
