Сколько длился наш поединок, не знаю. Только сдаваться первая не собиралась, чувствуя, как в душе разрастается упрямство. Наконец, зверюга не выдержала, встала на задние лапы и утробно заревела, тряся головой. При этом она продолжала смотреть на меня, и во взгляде ее явственно читалось предупреждение, даже угроза. Я отказывалась это понимать, потому что такого не могло быть. Не может медведица так осмысленно смотреть. Она разве что не говорила по человечьи. А хотелось бы… Я желала знать, о чем она меня предупреждает. Очнулась я, только когда медведица скрылась в лесной чаще. Захотелось поскорее спрятаться в доме от животного страха, что завладел мною в тот момент. Сидя возле очага и грея закоченевшие руки и ноги, я решила непременно поговорить об этом с Андреем, когда он вернется. Если он вернется… Прошло уже пять дней с момента его исчезновения, и надежда на возвращение становилась все более призрачной. В тот момент я отчетливо поняла, что не хочу тут оставаться одна, что привыкла к его обществу, пусть оно и было довольно специфичным.
Андрей вернулся через два дня после моей встречи с медведицей. Я уже почти перестала его ждать и готовилась к зимовке в одиночестве, когда он появился на пороге дома. Не успев обрадоваться, я испытала настоящий шок. Одежда на нем была изодрана в лохмотья. В прорехах повсюду зияли страшные раны, из которых обильно сочилась кровь. Он держался за косяк, с трудом оставаясь на ногах. В глазах его плескалась боль, но с губ не срывался ни единый звук.
Моя реакция была инстинктивной, сообразить я не успела. Подлетела к нему и поддержала, чтобы не упал. Каким-то непостижимым образом его боль передалась мне, словно это я была вся изранена.
Кое-как я довела его до топчана и уложила поверх одеяла. Все так же молча метнулась за ножницами и принялась срезать с него одежду. Все это время он, не отрываясь, смотрел на меня, словно собрался хорошенько запомнить перед смертью.
– Не вздумай умирать!.. – как заведенная твердила я, отдирая от него лоскуты одежды.
Взору моему открывались раны, каких я раньше не видела даже в страшном кино. Одна глубже другой. Сколько же он потерял крови? Как вообще не умер по дороге?
– Андрей, очнись, – тряхнула я слегка его, когда заметила, что он уже с трудом держит открытыми глаза.
Откуда-то пришли знания, что если он сейчас впадет в беспамятство, то я уже не смогу его вывести из этого состояния.
– Ты должен помочь мне. Что делать дальше? – спросила я, поймав его затуманенный болью, но вполне осмысленный взгляд.
