Следующую неделю мы направляем усилия на открытие двери. Заливаем петли маслом, скважину насколько возможно очищаем от пыли и тоже смазываем.
Постепенно в комнате побывали все ключи замка, до которых мы добираемся. Они не подходят. Кэм предлагает стащить тяжелую связку у экономки, но это слишком опасно.
Всю осень мы проводим в тайной комнате, сочиняем невероятные истории о найденных там вещах, а заодно придумываем и прошлое нашим ключам.
Они… странные. Серебряные, с головками замысловатой формы. Мой — длиной с указательный палец и поперечной выемкой над простой бородкой.
У Кэма — маленький и изящный. Он и в кольцо-то помещается с трудом, хотя печатка поражает размером. И стержня почти нет.
— Может, это и не ключ вовсе?
— А что?
— Ну…украшение какое-нибудь. Или просто безделушка красивая.
— Безделушку бы так не прятали, — Брат обескуражен моими рассуждениями. — Наверное, он от шкатулки.
— Матушка свои не запирает.
— А может, в ней сокровище! Алмаз огромный, или важные документы!
— Документы?
Я не могу представить, что есть бумаги, которые хранят в запертых шкатулках. Но не спорю.
Вместо этого беру оба ключа и отхожу к канделябру — окон в комнате нет.
Зато нет и сквозняков, гуляющих вдоль пола. Правда, сидеть на голых камнях тоже холодно, но мы расстилаем древний выцветший гобелен. Приносим старые подушки с кресел. И шерстяную шаль. В получившемся уютном гнезде Кэм устраивает битвы между своими деревянными солдатами, а я выкладываю узоры из мелких вещичек: цветных шнурков, красивых камешков, обрывков цепочек… В этот раз добавляю перстень, медальон и ключи. Они никак не складываются в орнамент, я кручу их и так, и эдак, пока…
— Кэм!
Он меняет в канделябре сгоревшую свечу. Вздрагивает, роняет огарок и обжигается.
— Чего орешь?
— Смотри!
Маленький ключик лег поперек большого и плотно вошел в выемку, превратившись в бородку.
— Ого! — брат присвистнул, глядя на необычный ключ.
Интерес к запертой двери воскресает.
Она тяжелая. Общими усилиями с трудом сдвигаем её с места. И долго стоим, не смея сделать шаг в тихую темноту.
Первым решается Кэм:
— Мы только заглянем! Даже дверь оставим открытой.
Он тут приносит канделябр:
— Вот, каждому по свече. И пара про запас.
— Ты же сказал, не пойдем далеко!
— Конечно! Это на всякий случай. Ну, идем?
Отсюда, из уютно освещенной комнаты коридор кажется ужасным, а эхо, шепча окончания наших слов, нагоняет еще больше жути. Я замираю на пороге, но Кэм властно подталкивает в спину и выходит следом.
