- Простите, - прозвучал чей-то голос из коридора, и дверь снова захлопнулась.
Только открыв глаза и увидев прямо перед собой лицо все того же Тобольцева, Дуня поняла, что, наверное, какое-то время лежала с закрытыми, пытаясь унять боль.
- Мне надо, - прошептала, - как-то сползти вниз. Спина. Отойди, пожалуйста.
- Кажется, мы квиты, теперь я тебя уронил, - он еще шутил, помогая ей аккуратно спуститься на пол и придерживая за плечи. - Хотя я это не специально. И остальное тоже... не специально. Где ударилась, покажи. Это все ваши каблуки дурацкие - такие неустойчивые!
-Поясница, - сказала слабо, - Сейчас.
Иван тоже оказался с ней на полу и внимательно, даже встревоженно смотрел. А Дуня скинула туфли, встала на четвереньки, опустила голову вниз и постаралась расслабиться, снять нагрузку с позвоночника. Она знала, что есть такое упражнение, когда сначала выгибаешь спину вверх, словно разозлившаяся кошка, а потом вниз. Но при нем, конечно, делать такое не могла. Да и злиться уже сил никаких не было.
- У тебя она раньше болела? - почувствовала осторожное касание к своей пояснице и голос совсем рядом. И сам он рядом.
- Мне кажется, что до встречи с тобой, автостопщик, у меня ничего не болело. А вот как ты только вышел из леса...
- Эх, Дуня, Дуня... - Иван тихонько поглаживал ей больное место и становилось легче, начинало хотеться жить. - Ты разве не знала, что из лесу ничего хорошего не выходит? - А потом наклонился к уху. И тихо: - Извини. За то, что уронил. И за остальное.
Она ничего даже ответить не успела, как дверь распахнулась снова. И Дуня увидела перед собой начищенные мужские туфли очень большого размера. А, подняв голову, увидела и владельца обуви. Тихон Тихий.
Невидимый духовой оркестр исполнил торжественный туш.
- Я убью тебя, - глядя снизу вверх в его глаза сказала Дуняша, - в смысле... не вас, а его.
- Вы все же определитесь, Евдокия Романовна, кого убивать будете.
- Его, - Дуня отползла от Тобольцева, и, опираясь на стол, осторожно поднялась на колени, а потом и встала. - У вашего друга просто дар какой-то особенный раскрашивать мою скучную жизнь новыми впечатлениями. Извините за эту безобразную сцену, - сунула ноги в туфли, - бумаги, я думаю, он сам уберет.Было очень стыдно. Что подумал Тихий, даже представлять не хотелось. Хотелось провалиться сквозь землю. Дуня чувствовала, как кровь бросилась в лицо, и закусила губу. Даже в страшном сне не представишь себе вот такой финал важных переговоров. На автостопщика она не смотрела. На Тихого тоже. Но глаза обоих прожигали спину. Положение спас зазвонивший телефон.
