Какой-то вид у них недоделанный: как будто одурманенные. Смирно. Равняйсь. Сено — солома. Сено — солома. Полк Его Величества. А вот форму пожарника или полисмена
{237} он никогда не наденет. Масон, да.
{238}Беспечной походкой он вышел с почты и повернул направо. Говорильня: как будто этим что-то исправишь. Рука его опустилась в карман, указательный палец просунулся под клапан конверта и вскрыл его несколькими рывками. Не думаю, чтобы женщины особо обращали внимание. Пальцы вытащили письмо и скомкали в кармане конверт. Что-то подколото: наверно, фотография. Прядь волос? Нет.
Маккой. Как бы поскорей отвязаться. Одна помеха. Чужое присутствие только злит, когда ты.
— Здравствуйте, Блум. Куда направляетесь?
— Здравствуйте, Маккой. Да так, никуда.
— Как самочувствие?
— Прекрасно. А вы как?
— Скрипим помаленьку, — сказал Маккой.
Бросая взгляд на черный костюм и галстук, он спросил, почтительно понизив голос:
— А что-нибудь… надеюсь, ничего не случилось? Я вижу, вы…
— Нет-нет, — сказал Блум. — Это Дигнам, бедняга. Сегодня похороны.
— Ах да, верно. Печальная история. А в котором часу?
Нет, и не фотография. Какой-то значок, что ли.
— В оди… одиннадцать, — ответил мистер Блум.
— Я попытаюсь выбраться, — сказал Маккой. — В одиннадцать, вы говорите? Я узнал только вчера вечером. Кто же мне сказал? А, Холохан. Прыгунчик, знаете?{239}
— Знаю.
Мистер Блум смотрел через улицу на кеб, стоявший у подъезда отеля «Гровнор». Швейцар поставил чемодан между сиденьями. Она спокойно стояла в ожидании, а мужчина, муж, брат, похож на нее, искал мелочь в карманах. Пальто модного фасона, с круглым воротником, слишком теплое для такой погоды, на вид как байка. Стоит в небрежной позе, руки в карманы, накладные, сейчас так носят. Как та надменная дамочка на игре в поло. Все женщины свысока, пока не раскусишь. Красив телом красив и делом. Неприступны до первого приступа. Достойная госпожа и Брут весьма достойный человек.{240} Разок ее поимеешь спеси как не бывало.
— Я был с Бобом Дореном{241}, он снова сейчас в загуле, и с этим, как же его, с Бэнтамом Лайонсом{242}. Да мы тут рядом и были, у Конвея.
Дорен Лайонс у Конвея. Она поднесла к волосам руку в перчатке. И тут заходит Прыгунчик. Под мухой. Немного откинув голову и глядя вдаль из-под приспущенных век, он видел заплетенные крендельки, видел, как сверкает на солнце ярко-желтая кожа. Как ясно сегодня видно. Может быть, из-за влажности. Болтает о том о сем. Ручка леди. С какой стороны она будет садиться?
