– Что за шум? – зевая, с лестницы осведомился Питер Тид.
Сначала француз почувствовал, как необходимо рассказать кому-то о своих страданиях, потом поборол необдуманный порыв, догадавшись, что никто из Лихих Малых не поймет, что на этот раз не устраивает Вычуру Джона.
– Капитан какой-то нервный сегодня, – деланно ровным голосом отозвался Жан-Антуан и продолжил скоблить жирные пятна, въевшиеся в древесину, внутри которых застыли и высохли давно раскисшие хлебные крошки. – Так, что за гости сегодня должны приехать?
Тид прошелся по комнате, потирая затекшую шею.
– О-о-о! Я лучше не буду попусту пугать тебя такими подробностями. Сам все увидишь.
– А есть, чего бояться?
– Ну, обычно это зависит от того, заметят тебя или нет. Если заметят, весь вечер должен будешь развлекать гостей, они от тебя не отстанут. В этом случае праздник будет подпорчен. Если не заметят, будешь веселиться, хохотать с остальными, петь песни, есть и пить. Так, что не выделяйся, парень, и работай получше. Сегодня особенный день.
– Работаю, работаю… но почему я?
– Чего же тут непонятного? Зеленый ты еще, ноешь чуть что, не мешало бы тебе научиться дисцип… дис… дисциплине, вот! – Тид оглянулся на лестницу, потом подошел к Жану-Антуану и заговорил своим хриплым прокуренным полушепотом: – Поговаривают, Чарли уедет, а ты останешься. Так что ты привыкай к компании.
– Что? Нет-нет-нет, мсье! – громко запротестовал Жан-Антуан, выпустив из рук тесак, который с грохотом повалился на стол. – Я тут гость!
– Похоже, так думаешь только ты, – пожав плечами и кивнув на вполовину поскобленный стол, сказал Тид.
– Но я уехать хочу.
– Так разве ж тебе есть куда ехать?
– Конечно! У меня есть дом, у меня есть собственные дела! Я путешественник!
– А Чарли сказал, ты бродяга бездомный, – с сомнением пробормотал Тид.
Жан-Антуан потряс руками, и устало прикрыл лицо.
– Так это все меняет! Раз такое дело, тогда тебе нужно будет сказать об этом Капитану. Он главный, он и решать будет, как тебе помочь.
– Помочь? Он меня похоронить хочет под этим полом! – стукнул ногой юноша.
Питер Тид расхохотался и побрел к ящикам с алкогольными напитками.
– Это ты так думаешь. Ладно, не буду тебе мешать.
Седовласый достал бутылку джина и, удобно устроившись на диване, стал напевать рождественские гимны.
Выковыривая крошки и обглоданные косточки из щелей в столе, Жан-Антуан наткнулся на странный серого цвета скрюченный шнурок, торчащий между досок столешницы. Он попытался вытянуть его, но не получилось. Что-то мешало снизу. Тогда француз отложил тесак и залез под стол. Неожиданно раздался крик и стол подпрыгнул. Затем на пол выкатился Жан-Антуан, хватаясь за ушибленную голову: глаза слезятся от боли, прикушенный язык торчит между зубов.
