Впрочем, были и положительные стороны. До позднего вечера часть Лихих Малых работала в доках, а по возвращении они все вместе принимались за джин и прочие крепкие напитки с остальными. Пару раз они отправлялись куда-то вскоре после полуночи и не возвращались до раннего утра. Оба раза они приходили со всевозможными коробками и мешками. На следующий день половину награбленного они продавали каким-то сомнительным типам, которых они впускали в дом, словно в торговую лавку.
Чарли появлялся редко и никогда не рассказывал о том, где был. Жан-Антуан понимал только, что разбойник вряд ли мог снова навещать тайник. В последнее время Чарли вообще проявлял еще более странные особенности поведения. При всей своей любви к веселью и посиделкам разбойник вдруг завел привычку надолго уходить на второй этаж прямо в разгар событий, когда Лихие Малые были поглощены захватывающим обсуждением какой-либо драки или шумным планированием будущих воровских похождений. А возвращался Чарли всегда расстроенный и озабоченный какими-то проблемами. По сравнению с разбойником даже малость нелюдимые два парня казались теперь душой компании. Впрочем новых странностей Чарли никто, кроме Жана-Антуана не замечал как раз потому, что разбойник покидал компанию и уходил в темноту второго этажа именно в разгар какого-нибудь интересного события. По утрам Чарли лежал пьяный и во сне бормотал что-то несвязное о цыганах, о каком-то Джеке Башмаки-пружинки и о ромовом человечке. Как-то раз за завтраком, пока все ели, а Чарли в очередной раз пребывал в бессознательном состоянии и говорил во сне, Щенок пояснил Жану-Антуану, что о ромовом человечке Чарли бормотал и восемь лет назад, а вот цыгане и Джек Башмаки-пружинки это что-то новенькое.
За пару дней до Рождества выдалось солнечное утро. Мокрые улицы блестели под бледными лучами. Из доков доносились оживленные крики рабочих. В водах Темзы плескались искры яркого утреннего неба, а воздух, наконец, хорошенько прогрелся.
Жан-Антуан ушел, сказав, что прогуляется под солнцем, но на самом деле он запланировал отправиться в Сити, чтобы поменять в банке французские деньги на британские. Этим свежим солнечным днем он и не подозревал о сильнейшем разочаровании, которое ожидало его в Сити.
Банковский служащий в холодных тонах отказался обменять деньги, и был категоричен и до грубости прямолинеен. Он сказал, что сомневается в том, что Жан-Антуан смог бы заработать эту сумму законным путем и удивляется, как юноше могло прийти в голову нагло заявиться в банк, чтобы попытаться избавиться от иностранных денег какого-то путешественника. Никакие утверждения Жана-Антуана в том, что он законный владелец денег не переубедили служащего, но заставить юношу уйти удалось только под угрозой привлечения полиции к разбирательству по установлению владельца денег.
